Сержант старался не выдать своего удивления. И здесь, оказывается, кипит жизнь, и здесь встречается любовь. А ведь на первый взгляд отношения между бомжами значительно проще.

Он понимающе кивнул:

— А она чего?

— Пойду, говорит, только с Колькой сначала перетри, мне от него развод нужен. Что делать, нужно на поклон к Коляну идти! Набрал я всякого бухла. Пузырь водяры взял отменной. Ставлю я ему флакон на стол и говорю, дай Катьке развод, она за меня пойдет. Любовь у нас! А он упертый мужик, ни в какую не соглашается. Моя, говорит! Тогда я ему еще один флакон выставляю. Он и его выдул. А потом уже, когда окосел, сказал, ставишь мне еще два пузыря «Столичной», и баба твоя. Забирай! На том и сговорились, — расплылся Федя в довольной улыбке. — Хорошо мы с Катькой жили. Хозяйство вели. Пока эти не понаехали! Ну да хрен с ними, придется пока отдельно пожить. Баба моя сообразительная, может, все-таки надумает вернуться.

— А Колька что?

— Кольку тоже в вертолет погрузили. Вместе с моей красавицей. — В его голосе Сержант услышал самые настоящие нотки печали. Тут не просто совокупление, за этим, похоже, нечто большее. Скорее всего, женщина была совершенно некрасивой, с опухшим от пьянства лицом. А поди ж ты, какие бездонные чувства вызывает. Вот они, самые что ни на есть глубины человеческой психики. Едва копнул и провалился в Марианскую впадину. И уже со скрытой злобой, где в полной мере проявилось его звериное нутро, Федор добавил: — Колька-то, наверное, сейчас как хочет, так и пялит мою красавицу!

— Так у вас же любовь? — серьезно заметил Юрьев.

— А что она, не человек, что ли? — возразил Федор. — Ласки-то ей охота! Как вернется, так я ему скажу, чтобы он мне вернул мои четыре флакона.

— А вернет? — с сомнением переспросил Сержант, пытаясь подыграть настроению Феди-бомжа.

Тот удивленно посмотрел на Степана:

— А куда же он денется-то?

— А если нет?

— Тогда я его на перо посажу.

По выражению, с каким были сказаны слова, становилось ясно, что подобное для него не пустая угроза.

— Оно и верно, — поддакнул Сержант. И, выждав должную паузу, спросил: — Так ты не забыл?

— Не беспокойся, братан, все будет в ажуре!

Сержант едва не поморщился от такого обращения. Но чувства следовало поберечь.

— Вот и славно, — поднялся Сержант. Сунув руку в пакет, он вытащил из него бутылку водки и протянул бродяге: — Вот это тебе, чтобы не так уныло было.

— Да я и не грущу, — произнес тот, расчувствовавшись. И с достоинством спившегося аристократа потянулся за угощением. — Мясца бы еще шматок. Да где ж его взять!

— Вот тебе хлеб, колбаса.

Федор с подозрением посмотрел на соседа и спросил:

— Где натырил?

— В магазине продуктовом прихватил, пока продавщица лясы чесала в подсобке.

— Подскажи, в каком? — въедливо спросил Федор. — Может, и я там разживусь.

— У набережной, — уверенно соврал Сержант.

Федор был предрасположен к длительной беседе, несколько дней абсолютного безмолвия утомили и надоели. Теперь он не угомонится до тех пор, пока не выплеснет всю муть, накопившуюся за неделю.

Криво ухмыльнувшись и показав при этом почерневшие корни выбитых зубов, он продолжал заговорщицким голосом:

— В прошлом году я подкоп в продовольственный склад сделал. Как вечер, так я раз в нору — и там! Прихвачу банку тушенки и бутылочку пива и обратно выползаю. Потом этот лаз фанеркой прикрывал. А для верности еще бочку на него ставил. Тут, главное, не нужно жадничать, — вздохнул бомж. — Иначе все дело провалить можно. Целых полгода так отоваривался, — сказал он с гордостью. — Так ты чего, уже пошел? — спросил он с досадой у поднявшегося Сержанта.

— Да, бабенку одну нужно навестить.

— Тогда святое дело.

Уже отойдя на значительное расстояние, Степан обернулся, бомж с заинтересованным видом смотрел в его сторону. Подобный интерес бродяги к его персоне неприятно поразил Сержанта. После того как все закончится, нужно будет избавиться от него. Лишние свидетели ни к чему.

Сержант свернул на пустырь, заросший густым кустарником. Переоделся в приличный костюм, лохмотья бомжа уложил в пакет. Уже ничто не говорило о том, что каких-то полчаса назад он был бездомным бродягой.

Хозяйка, у которой он снимал дом, была вдовой. Довольно крепкая бабенка лет пятидесяти. Порой он ловил на себе ее озороватые взгляды, чувствовалось, что она может предложить ему не только крышу над головой, но и собственную кровать. Еще один ненужный свидетель, и еще одна небольшая проблемка, которую предстояло разрешить.

Степан Юрьев не позабыл побрызгать на себя дорогим одеколоном. Следовало всецело соответствовать разработанной легенде, а по ней он был видным ученым, прибывшим в город на какой-то симпозиум. От таких людей, по его собственному убеждению, должно пахнуть дорогим парфюмом и французским коньяком. Пикантность ситуации заключалась в том, что Сержант столкнулся с хозяйкой едва ли не нос к носу около двух часов назад, и она не узнала в пьяноватом грязном бродяге своего нынешнего квартиранта.