— Кажется, я понял, — повеселевшим голосом отозвался Степан.

— Вот и отлично! — кивнул Владимир Васильевич, сделав попытку подняться.

Степану было известно, что через пятнадцать минут у Барсукова должна состояться конференция, на которой тот должен выступать с серьезным докладом. Однако доктор делал вид, что ничего не происходит и что он готов слушать откровения пациента до самого утра. Но причина такой вежливости и внимания была не во врожденном такте, а в деньгах, которые Сержант заплатил за консультацию. За такую сумму можно было пропустить десяток подобных конференций и выкупить половину клиники!

— Но у меня есть еще одна проблема, — тихо продолжал Юрьев, как бы не замечая вставшего Барсукова.

Доктор вновь опустился на стул и с показным воодушевлением попросил:

— Рассказывайте!

— Вы что-нибудь знаете о моей профессии? — спросил его Сержант.

Неожиданно в глазах Барсукова заплескалось беспокойство. А может быть, показалось?

— Кхм… — кашлянул доктор в кулак. — Разве только в общих чертах. В вашем личном деле написано, что вы были инструктором в военном подразделении. — Юрьев натянуто улыбнулся. — В постоперационный период, в соматическом состоянии, вы даже выкрикивали какие-то команды…

Лицо Юрьева застыло, он впервые слышал об этом. Интересно, что такого он мог наговорить в бреду.

— Это тоже написано в личном деле? — перебил он доктора.

— Простите, я вам не все сказал… Я разговаривал с вашим лечащим врачом, который вел вас после операции. В личном деле записаны его координаты, так что мне нетрудно было связаться с ним.

— Ах, вот оно что.

— Вы хотите сказать, что ваша проблема как-то связана с вашей профессией?

— Возможно. Хотя это может быть как-то связано и с моим нынешним состоянием. Дело в том, что тот человек, сердце которого мне пересадили, входил в сборную России по биатлону. Не знаю, с чем это связано, но иногда мне снится, что я влезаю на самое высокое здание и начинаю стрелять из снайперской винтовки в прохожих.

Владимир Васильевич сидел с непроницаемым лицом. За время долгого разговора Сержант успел убедиться, что доктор вообще не умеет удивляться. Лицо его выглядело бесстрастным, как у статуи, и одновременно каким-то унылым.

Откровение пациента он встретил совершенно равнодушно. Казалось, что подобные вещи он выслушивает едва ли не ежедневно, — лицо скучающее, безмятежное, еще секунда, и его одолеет зевота.

— Интересное рассуждение, — наконец сказал Барсуков. — Только к действительности это не имеет никакого отношения. Это ведь всего лишь ваши фантазии. Подобные вещи всегда проявляются в виде неосуществимых желаний. Честно говоря, я совершенно не вижу в вашем случае клиники. Даже у людей, далеких от оружия, порой возникают подобные, как это выразиться поточнее… образы! А что же говорить о человеке, который большую часть жизни провел с оружием в руках! Будете со мной спорить?

— Нет, но…

— Вот видите, батенька, — с воодушевлением продолжал Барсуков. — Фантазии сами по себе неопасны. Важно то, что вы способны управлять своими эмоциями, подавлять самые негативные из них. Ведь вы же в самом деле не пойдете с винтовкой в руках, чтобы стрелять в прохожих? — И, восприняв молчание Сержанта как согласие, удовлетворенно заключил: — С вами полный порядок. А вообще я советую вам почаще бывать на свежем воздухе, рекомендую налегать на витамины. В вашем случае это два настоящих лекаря.

— Доктор, вы не будете против, если я загляну к вам как-нибудь еще?

Владимир Васильевич стойко не смотрел на часы. До начала конференции оставалось четыре минуты. Ровно столько, чтобы пройти по длинному коридору, раскланяться с коллегами и занять место в президиуме.

— И вы еще спрашиваете? — почти возмущенно воскликнул Барсуков. — Да вы для нас самый желанный гость.

Сержант поднялся на водонапорную башню, щелкнув замками большого кейса, вытащил разобранную винтовку. Ее можно было собрать за несколько секунд, но Юрьев никогда не торопился. Оружие вообще не любит спешки, а снайперская винтовка и подавно! Винтовка всегда напоминала ему красивую женщину, возможно, именно поэтому его прикосновения к оружию отличали Сержанта от остальных стрелков. Это только юнец, не искушенный в любовных победах, будет срывать с женщины платье, чтобы побыстрее утолить сексуальный голод. А настоящий мужчина жаждет ласковых прикосновений и безграничной любви. Винтовка, как и всякое существо женского пола, так же нуждается в любви, и Степан, не считаясь со временем, тщательно холил ее.

Собрав винтовку, он посмотрел в оптический прицел. Расстояние четыреста метров. Для снайперской винтовки невелико, но стопроцентно убойным его тоже не назовешь. Нужно немалое мастерство, чтобы попасть точно в цель.

В прицеле был виден небольшой придорожный туалет с обшарпанными стенами. Сержант побывал в нем накануне. Всего лишь две кабинки, задвижки из дверей выворочены с корнем для каких-то своих нужд случайными посетителями. А потому ветер безо всякого стыда трепал покосившиеся дверцы, и они обиженно поскрипывали при каждом порыве.

Какое-то гнетущее место. Оно вызывало невероятную брезгливость, а потому большинство посетителей предпочитало справлять нужду, не углубляясь далеко в помещение туалета.

Сержант слегка повел винтовкой, и мощная оптика приблизила то, что он хотел рассмотреть. Теперь Сержант видел облупившуюся стену туалета и слегка приоткрытое окно, через которое просматривалась темная глубина сортира.

А что вокруг? У дымящегося мангала, находящегося не так уж и далеко от антисанитарного заведения, стояли двое мужчин в белых халатах и колдовали над шашлыками. Дальше небольшое кафе с многообещающим названием «Ням-ням». Дверь приветливо распахнута, — пожалуйста, заходи, здесь тебя ждет плотный обед.