Шрифт:
– Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер!
– ответил Пауль, осматриваясь. В глубине помещения имелось оконце, похоже, выходящее в комнату отдыха. Через стекло он разглядел десяток солдат, играющих в карты посреди облака дыма.
– Добрый вечер, герр оберштурмфюрер, - сказал служащий.
– Чем могу быть полезен в столь поздний час?
– Вы можете оказаться полезным, если пошевелитесь. Я должен увезти в Мюнхен одну заключенную для... для допроса с пристрастием.
– Разумеется. Как ее имя?
– Алиса Танненбаум.
– А, ее привезли вчера. У нас не так много женщин, не больше полусотни, знаете ли. Как жаль, что вы ее забираете. Она - одна из немногих, которые выглядят... сносно, - произнес он с похотливой ухмылкой.
– Хотите сказать, для еврейки?
Услышав эти слова, человек за стойкой нервно сглотнул.
– Разумеется. Для еврейки. Конечно же.
– Разумеется. Так чего же вы ждете? Приведите ее!
– Сию минуту. Могу я взглянуть на приказ о переводе?
Держащий руки за спиной Пауль с силой сжал кулаки. Он приготовил ответ на этот вопрос. Сейчас возникнет небольшой спор. Если всё получится, они вытащат Алису, сядут в машину и уедут из страны, свободные, как ветер. В противном случае последует телефонный звонок, возможно, и не один. И меньше чем через полчаса они с Манфредом станут почетными гостями лагеря, только совсем в другой одежде.
– Послушайте...
– Фабер. Густав Фабер.
– Послушайте, Фабер. Еще час назад я кувыркался в постели с красоткой из Франкфурта, за которой ухлестывал несколько дней. Несколько дней! И тут внезапно звонит телефон, и знаете, кто говорит?
– Нет.
Пауль наклонился над стойкой и заговорил доверительным тоном.
– Сам Рейнхард Гейдрих. Он сказал: "Юрген, дружище, привези мне ту еврейку, которую мы вчера отправили в Дахау, потому что, похоже, мы из нее еще не всё вытянули". А я отвечаю: "А кто-нибудь другой не может поехать?". А он мне: "Нет, я хочу, чтобы ты поработал с ней по пути. Запугай ее своими особыми методами". Ну вот я и сел в машину и примчался сюда. Всё, что угодно, лишь бы угодить другу. Но это не отменяет того, что он окажется не в духе. Так что приведите сюда эту еврейскую шлюшку, может, я еще успею вернуться к своей подружке, пока она не переспит со всем светом.
– Я весьма сожалею, но...
– Герр Фабер, вам известно, с кем вы разговариваете?
– Нет.
– Я - барон фон Шрёдер.
Услышав эти слова, служащий переменился в лице.
– Почему же вы раньше не сказали? Адольф Эйхманн - мой большой друг. Он много рассказывал мне о вас, - теперь его голос звучал по-дружески тепло.
– Я знаю, какую работу вы проделали для герра Гейдриха. Не беспокойтесь, я сейчас приведу эту вашу еврейку.
Он встал и направился в комнату отдыха, а там отдал приказ одному из солдат, который с явным неудовольствием покинул карточный стол. Через несколько секунд он скрылся через дверь, которой Пауль не видел.
Тем временем, служащий вернулся. Он вытащил из стола коричневый формуляр и начал его заполнять.
– Позвольте ваши документы? я должен записать номер вашего удостоверения СС.
Пауль протянул ему кожаный бумажник.
– Всё здесь. Поторопитесь.
Служащий вытащил удостоверение личности и несколько секунд рассматривал фотографию. Пауль внимательно за ним наблюдал. Это был решающий момент. Он заметил, что по лицу служащего мелькнула тень сомнения - он поднял взгляд на Пауля, а потом снова опустил его на фотографию. Нужно было действовать. Отвлечь его, нанести окончательный удар, чтобы он прекратил сомневаться.
– Что такое, не похож? Хотите взглянуть на мой глаз?
Когда служащий удивленно посмотрел на него, Пауль на мгновение поднял повязку и недружелюбно усмехнулся.
– Нет-нет... я... я просто записываю.
Он вернул Паулю бумажник.
– Простите, мне не стоит лезть куда не следует, но... у вас на глазу несколько капель крови.
– О, благодарю вас. Врач как раз сегодня удалил соединительную ткань, которая нарастала в течение многих лет. Он говорит, что можно будет вставить стеклянный глаз. Все эти процедуры весьма болезненны, скажу я вам. Но, так или иначе...
– Уже готово. Подождите, сейчас ее приведут.
За спиной Пауля открылась дверь, та же самая, в которую он вошел, и послышались шаги. Пауль не обернулся, чтобы посмотреть на нее, опасаясь, что при виде Алисы на его лице отразятся чувства, а что еще хуже - она его узнает. Лишь когда ее поставили рядом с ним, он осмелился быстро окинуть ее взглядом.
Алиса, одетая в кое-как пошитый балахон из серой ткани, опустила голову и уставилась в пол. Ноги ее были босы, а на руках наручники.