— Эй, начальник, в камеру хочу! Или ты меня простудить решил? Так не рассчитывай, раньше положенного срока все равно не сдохну, — заорал Петряк в зарешеченное небо, где по толстым прутьям вышагивал с автоматом в руках плотный сержант. У охранника заканчивался второй год службы, и он видел себя уже на мягком душистом сеновале в компании самых симпатичных сельских девчат.

— Чего орешь?! — зло крикнул сержант. — Не посмотрю, что ты авторитет, могу и прикладом между лопаток хряснуть.

Самым замечательным в его службе было то, что практически любой его поступок оставался безнаказанным: можно было не только смазать по роже зэка, который ему чем-то не понравился, но и натравить злобного пса на любого осужденного. И даже если кто-то из них затаил черную обиду, то можно было не расстраиваться по этому поводу — каждый отслуживший солдат мгновенно растворялся в бескрайних просторах России, и найти его было невозможно.

— В камеру бы его ко мне, — вполголоса огрызнулся Петряк, — я бы научил его дышать почаще.

Орех явился в карантинный барак в сопровождении четырех «гладиаторов», на лицах которых отражалась решимость и готовность к действиям. Они напоминали свирепых бультерьеров, способных разорвать на части всякого, на кого укажет царственный перст их повелителя. Для них не существовало никаких авторитетов, кроме Мишки Орешина, а о Варяге они наслышаны не были.

Локалка охранялась солдатами из спецподразделения ФСБ, и своим внезапным появлением Орех давал понять, что его слово в колонии значит куда больше, чем авторитет пришлого смотрящего.

Зэки при появлении Ореха поспешно расступились. Всем еще был памятен случай, произошедший две недели назад: смотрящий колонии повелел опустить двух мужиков за то, что те посмели разговаривать с ним в пренебрежительном тоне. Сначала он влепил каждому из них по оплеухе, а потом отдал в пользование своим быкам.

Орех ступал по бараку уверенно, прекрасно зная, в какой стороне находится биндюга Варяга. У самой каморки он остановился — двое блатных встали на его пути и хмуро поинтересовались:

— Почему ты не здороваешься, Орех? В чужую хату вошел, а пидорку с головы не сбрасываешь?

— Уж не в кумовья ли вы играете, чтобы перед вами шапку ломать? — злобно пробасил смотрящий. — Где Варяг?

Вор скосил глаза в сторону — за разговором напряженно наблюдали остальные блатные. Тут Орех понял свою ошибку — глупо было являться в карантинный барак в сопровождении всего лишь четырех бойцов. Сейчас он был совершенно беззащитным. При желании блатные могли исколоть его гвардию перьями в первую же минуту ссоры.

Дверь биндюги неожиданно распахнулась, и в узком проеме показался Варяг. С минуту он внимательным и цепким взглядом изучал смотрящего и его свиту, а потом, улыбнувшись, широким жестом радушного хозяина пригласил гостя к себе:

— Проходи, Миша, а я ведь тебя ждал!

Блатные отступили на шаг, и Орех уверенно прошел вовнутрь.

Подобные встречи с глазу на глаз были правилом среди законных. Эти беседы очень смахивали на переговоры политических лидеров, когда даже ближайшее окружение не должно знать, о чем они там толкуют.

Орех неторопливо опустился на стул и осмотрелся. Каморка Варяга отличалась от всех комнат, которые он видел в колонии. Если у прочих авторитетов на стенах можно было увидеть только голых баб с растопыренными ногами, то комната Варяга напоминала уютный кабинет научного работника. На полке, у койки, стояли книги в толстых замусоленных переплетах. На дощатой стене висела картина, на которой был изображен пейзаж тундры. Картина была написана почти профессионально, и было ясно, что художник с заполярными широтами знаком не понаслышке.

— Оценил? — усмехнулся Варяг. — Я ее написал, чтобы как-то заглушить скуку. Мне разок уже приходилось чалиться за Полярным кругом. Тогда казалось, что более гнилого места невозможно отыскать на всей земле, а когда отпарился, так эти сопки мне стали по ночам сниться. Я хочу тебе сказать, Миша, что скучнее, чем на нарах, может быть разве что только в могиле.

— Я смотрю, что ты, помимо воровских ремесел, еще и кисть в руках толково держишь! — хмыкнул Орех. — И книжки от безделья почитываешь? — Он перевел взгляд на толстые тома.

Разговор получался странным.

— Все зависит от настроения. — Варяг взял с полки одну из книг. — Шопенгауэр… Слыхал о таком?

Орех широко заулыбался:

— В первой моей ходке был один немец с такой фамилией. Погоняло у него было Шоп. Круглый педик! Тот не из таковых? А может, твой философ его батяня?

— Можешь быть уверен, что твой немец просто однофамилец герра Артура Шопенгауэра. Хотя бы потому, что разминулись они лет на сто с хвостиком! Знаешь, за что мне нравится этот философ?