– И это никакие не временные путешествия, а загробный мир? – подытоживает Иосиф. – Я сразу об этом подумал! Смерть от удара электричеством, потеря рассудка, промыслы потусторонних сил… Какие только мысли меня ни посещали! Но проблема в том, что если явления в этом времени не реальны, я не смею утверждать, что таковыми являлись события всей моей предыдущей жизни. Так что, Лотар, в эту действительность я верю твердо. Если все это смерть, тогда что такое жизнь?

– А я, по правде говоря, до того, как оказался в гестаповском кабинете, был полон сомнений. Даже когда валил штурмовиков, колебался касательно реальности. Знаешь, в голове такое легкое чувство, все будто плывет, и ты думаешь: «эй, а это точно происходит со мной?». Потом какая-нибудь незначительная мелочь возвращает к реальности, и все будто проходит. Вот такие дела.

– Ты будешь смеяться, но я проходил через это задолго до временных перемещений, лет пять-шесть назад. Тогда я буквально страдал от похожего состояния. Но в этот раз то, что ты описываешь, меня не коснулось. – Иосиф отпивает из кружки теплый ароматный напиток. – Ну, что ж, поживем – увидим. Может, сумеем что-то понять. Сможем объяснить, что произошло. Кстати, ты был прав: если вернемся обратно, о том, что с нами случилось, нужно молчать. Расскажем – станем посмешищем.

– Когда вернемся, напишешь об этом роман. Разумеется, без намека на документальность: обычный, фантастический.

– Из меня выйдет скверный писатель, – хмурится Иосиф. – Тем более от книг, в которых разные люди попадают во всякие времена, в книжных магазинах ломятся полки.

Лотар пожимает плечами. На обклеенной листьями физиономии, руках и газете мерцают прощальные лучи уходящего солнца.

– К тому же, – говорит Иосиф, – наша с тобой история не закончена. Кто знает, где и когда, в каких временах, на каких перепутьях мы сможем сказать «все кончено»?

– Только не наговаривай, а то, не дай бог, сбудется. Мне нужно возвратиться домой, к семье.

– Кстати, а ты не думал, что при переходе в другое время всё остальное теряется и исчезает? Что если будущее еще недоступно? Там у тебя нет ни семьи, ни ребенка – вообще ничего! Я хочу сказать, что история пишется заново, здесь и сейчас.

Глаза Лотара расширяются, он закрывает газету и секунд пять взбудораженно смотрит на Иосифа. Но потом снова раскрывает нацистскую многотиражку и улыбается:

– Маловероятно. Как тогда Лабберт смог попасть в наше время?

– Верно. Этого я не учёл. Получается, вся история мироздания готова и ждет входа в любую из «точек воспроизведения»? Включаем машину времени и – вуаля!

– Йозеф, не напрягай мозги над тем, чего понять не в силах. – Лотар наклоняется через стол и продолжает шепотом: – Как только мудозвон вернет нас обратно, я вытряхну из него дух. После того, что с нами случилось, после гибели напарника, потери зубов, синяков, я заставлю эту эсесовскую собаку ответить на каждый вопрос. Будь уверен, знает он немало.

Иосиф осматривается по сторонам:

– То есть после того, как Лабберт отправит нас домой, он сюда больше не вернется?

– Будет зависеть от него самого. Так или иначе, я не позволю ему смыться, не разъяснив ситуацию, не разложив проблемы по полочкам. Здесь он значимая шишка, там – пустое место, жалкий нацистишка.

Лабберт прибывает в свой кабинет. Подходит к столу, закуривает сигарету. В чемодане у входа есть две бутылки коньяка. Однако, намереваясь осуществить отъезд без эксцессов, при трезвом рассудке, штандартенфюрер решает его не трогать. Мысли заняты происшествием, случившимся с помощником Хорстом.

«На первый взгляд, это полное безумие. Высокорослые существа, взявшиеся неизвестно откуда, всеподжигающие лучи. Не мог же он это выдумать? Хорст адекватный, хорошо воспитанный молодой человек с прекрасными данными. В личном деле множество хвалебных рекомендаций, внесенных туда офицерами, чье доверие заслужить непросто. Какой ему смысл мне врать? Да и на сгоревшем кузове автомобиля остались странные разрезы. Такие повреждения трудно вызвать даже газосварочным аппаратом. Рекомендованная мною версия, что якобы металл был облит особым видом сгущенного бензина, получит опровержение при ближайшей экспертизе. Но если все было именно так, как рассказал мне Хорст, экспертизу необходимо сфальсифицировать! Если высокорослые существа – не выдумка, этому факту нечего делать в официальных отчетах».

Он поднимается и начинает бродить по комнате, периодически открывая дверцы пустых шкафов и убеждаясь, что в них ничего не осталось. Ни старых бумаг, ни документов, ни какой-нибудь мелочи.

«Вот и всё. Даже не верится, что вскоре я попрощаюсь с Германией. Навсегда ли? Что касается сгоревшего архива, там содержались действительно важные бумаги: всевозможные расчеты, научные изыскания и банальный журнал посетителей. Всё безвозвратно утрачено. Жалко, конечно, но черт со всем этим. Признаться честно, я бы и сам это уничтожил. Однако по дурацким законам обязан хранить папки и раз в несколько лет сдавать в главный архив Германии. Все к лучшему. В Антарктиде начнется новая жизнь, не отягощенная бумажным бременем».

Два человекоподобных существа находятся в полости округлой капсулы. Снаружи капсула похожа на объект, который многие привыкли называть «летающей тарелкой» или НЛО. Костюм на теле одного из существ выдает следы воздействия пламени. Капсула висит высоко в атмосфере. Внутри мерцает нежно-фиолетовый свет, исходящий от лампы малопонятного принципа. Кроме этой лампы, расположенной строго по центру округлого помещения, двух существ и двух мест, предназначенных для сидения, здесь нет ничего. Ни светящихся панелей приборов, ни разноцветных экранов. Вся информация управления «тарелкой» транслируется напрямую в головы её операторов. Внизу – тонущая в лучах закатного солнца Германия.