Белый «Мерседес» движется медленно, Хорст старается не отрываться от грузовых электроплатформ, груженых золотом, которые двигаются в автоматическом режиме по проложенной в кварцевом стекле магнитной ленте.

Представитель Рейхсбанка и команда матросов остались в порту: согласно постановлению местного правительства, без специального пропуска людям даже высшего ранга посещать Новый Берлин строжайше запрещено. Специальные пропуска выписывает Рейхскомиссар Лабберт Голдхабер или начальник дивизии СС «Антарктида» Хорст Гопп. А также исключительное право предоставлять разрешения имеют Гитлер и Борман.

– Посмотрим, что пишут, – говорит Лабберт. Он надел очки и сейчас разрывает конверт. Лишнее отброшено в сторону, в руках остается бумажка с рукописным текстом:

«25 февраля 1945 г., Берлин. Рейхскомиссару Лабберту Голдхаберу.

До «краха» Германии остаются считанные дни. В ближайшее время русские вступят в битву за Берлин. У Германии почти не осталось сил для противостояния. Фронты трещат по швам. Фюрер не осознает, какому риску он подвергает себя, оставаясь в столице. Он действует вопреки собственному плану. Это можно объяснить нервным перенапряжением, которому он подвергается в последние дни. Широкий мир его фантазий подчас заменяет ему реальность. И только мы, верные соратники, должны поддержать его в этот тяжелый момент.

Я приказываю Вам организовать операцию, которая позволит руководителям рейха покинуть Берлин. В ближайшие полтора месяца Вермахт гарантированно будет удерживать позиции, но когда Вы будете читать это письмо, вероятно, ситуация будет доведена до предела.

Мы с Вами знаем: смерти фюрера допустить нельзя!!! Если это произойдет, все, к чему мы стремились, лишится смысла.

Я намеренно не стал прибегать к передаче этого сообщения по радиосвязи: нас, бесспорно, перехватывают противники. Ключи к нашим шифровальным машинам давно в руках английской разведки.

Посылаю код: 200489. В день, когда битва за Берлин подойдёт к концу, я активирую резервный передатчик, и Ваши радисты засекут сигнал, содержащий эти цифры. С той секунды Вы, при помощи известных средств, должны будете прийти на помощь.

С надеждой на успех,

Рейхсляйтер Мартин Борман. Хайль Гитлер!»

Лабберт роняет письмо и поворачивается к Хорсту.

– Что ты рассказывал о загадочном радиосигнале, зафиксированном нашими приемниками? – борясь с хрипотой, спрашивает он.

– 25 апреля в 19:45 по берлинскому времени наши приемники зафиксировали серию мощных трансконтинентальных сигналов. Обычно все они приходят в виде шифрованных данных, но в том случае послание было открыто, всего шесть цифр, странным образом совпадающих с датой рождения Адольфа Гитлера. В штабе подумали – шутка.

«Сегодня 29-ое! Прошло четверо суток!.. Опоздали!!!» – думает Лабберт.

– Живо! Гони!

– У нас впереди целый день, – говорит Фич, обращаясь к Иосифу и Лотару. – Сейчас войска Свобод и Порядка проводят маневр у берегов Антарктиды, поэтому нам там пока делать нечего. К завтрашнему вечеру ожидается затишье, которым мы обязаны воспользоваться, чтобы высадиться на континент.

Хотя солнце высоко, день готов угасать. В небе ни облачка. Город окутан роем воздушных кораблей, их движение не прекращается ни на минуту.

– Хотите, я проведу для вас экскурсию? – спрашивает Фич.

– По городу? – Иосиф поднимает брови.

– У нас двадцать четыре часа, вполне успеем по миру! На трансконтинентальных воздушных направлениях можно лететь со скоростью свыше пяти тысяч километров в час. Попутно в полете будем рассуждать о предстоящей миссии, а в промежутках можете отдыхать.

– Что скажешь? – Иосиф обращается к другу.

– Мне все равно. Решай сам. – Причина внезапной смены настроения Лотара проста: он думает о семье.

– Отличное предложение, – встает Иосиф.

Через минуту их серебристые костюмы блеснут в лучах солнца и скроются за бортом белоснежного челнока.

– Как бы я ни старался, мне трудно представить, что Хорст до сих пор жив, – говорит Иосиф, поглядывая в иллюминатор.

– А я очень рад, что прихвостень того сукина сына и ныне топчет землю, – с усмешкой заявляет Лотар. – И не если, а когда я до него доберусь, он за всё мне заплатит. Конечно, моя месть по отношению к нему будет не совсем справедлива, ведь он всего-навсего выполнял приказы. Вот добраться бы до самого Лабберта! Этот гад получил бы по полной!