Зиночка робко подошла к одной из продавщиц.

— Скажите, где я могу видеть директора магазина?

Та с любопытством взглянула на посетительницу.

— Вы что-нибудь принесли для продажи?

— Нет… Я устраиваться на работу пришла… Машинистка…

Продавщицу будто подменили. Она отвернулась с выражением скуки на лице.

— Вы ошиблись. Нашему магазину машинистки не нужно.

Зиночка совсем растерялась. Как же так? Виталий Андреевич сказал, что нужны и надо зайти к директору. Она уже было повернулась к выходу, но отважилась еще раз обратить на себя внимание суровой продавщицы.

— А ваш директор говорил, что нужны.

— Ах, директор… — Лицо женщины снова стало приветливым. — Пройдите вот сюда, — указала она на дверь за прилавком.

Зиночка робко постучала. Ей навстречу донесся резкий сухой голос:

— Прошу!

Человек, одно упоминание о котором вызывало доброжелательные улыбки, оказался мужчиной средних лет. Первое, что бросилось Зиночке в глаза, был большой хищный нос, маленькие глаза и пышные волосы, зачесанные назад. Директор в упор посмотрел на вошедшую.

— Что вам угодно?

От колючего взгляда Зиночка слегка поежилась.

— Меня прислал сюда Виталий Андреевич и сказал, что вам нужна машинистка.

— Какой Виталий Андреевич? — удивился директор. При этом он тряхнул головой, откидывая назад падающие на лоб волосы.

— Виталий Андреевич Дробот… Областной Дом народного творчества.

Директор магазина еще раз тряхнул головой.

— Не знаю такого. Но машинистка мне действительно нужна. Где вы работали раньше?

Ошарашенная таким приемом, Зиночка чуть слышно ответила:

— В областном Доме народного творчества.

— А почему вы ушли оттуда?

Зиночка не знала, что ответить.

— Должно быть, по семейным обстоятельствам?

— Да, — не совсем уверенно ответила девушка.

— Значит, вы уволились по семейным обстоятельствам и ищите другую работу? Что же… я вас приму. Покажите документы.

— Вот паспорт и трудовая книжка.

— За работу можете приниматься хоть сейчас.

Он встал из-за стола, прошел к шкафу и, достав оттуда портативную машинку «Пеликан», поставил ее на второй, свободный стол.

— Вот, садитесь, — и, вынув из своего стола несколько бумажек, протянул ей. — Перепишите. Посмотрю, как вы печатаете.

Зиночка не собиралась сразу приниматься за работу. Но так уж вышло, что она просидела за машинкой до конца рабочего дня, не переставая думать о том, что Виталий Андреевич ждет ее на улице, а она даже не может выйти и предупредить его.

— Приходить на работу к десяти, — сказал Зиночке директор магазина вечером. — Принесите с собой заявление, автобиографию и фотокарточку для анкеты.

Зиночка понимала, что ждать ее около магазина несколько часов подряд Виталий Андреевич не может. «Наверно, рассердился, что я отнимаю у него столько времени, и ушел». Но в тайниках души, не признаваясь даже самой себе, она лелеяла мысль: выйдет из магазина и встретит его. И действительно: Дробот стоял около витрины, с беспокойством посматривая на двери.

— Ой, Виталий Андреевич, зачем же вы меня ждете столько времени?

— Я же обещал подождать.

Он взял ее под руку.

— Ну, как прошел твой первый рабочий день?

Девушка рассказала ему о странном приеме, который ей оказал директор магазина. Дробот нахмурился.

— Действительно, он меня не знает по фамилии. Так, знакомы. Иногда вижу его в ресторане «Киев». Он как-то жаловался, что не может найти опытную машинистку. Но это было неделю назад. Хорошо, что место не было занято.

Кое-что Иван Иванович уже сумел уяснить. Но это было очень и очень мало. Поэтому, являясь на вызов полковника, он чувствовал себя не совсем удобно. Ответив на приветствие капитана, Иванилов спросил:

— Ознакомились с докладом майора Наливайко?

— Да.

— Хорошо. Что нового у вас?

— Не много. Попал в какой-то заколдованный круг. Начал с того, что Дубовая была человеком незаурядных способностей, чуткой души, а кончил тем, что она настоящий советский человек, высокой нравственности.

— Начали проникать в душевный мир Дубовой. Это уже шаг вперед. Докладывайте.

Капитан достал из папки, которую держал в руках, бумаги, фотографии и разложил на столе.

— О том, что выстрел носит характер гестаповской работы, я уже говорил. Четыре следа, оставшихся на мокрой земле, мною тщательно изучены. Три из них растерты специально и почти ничего сказать не могут. Четвертый отпечаток, который оказался на самом краю кювета, вероятно, не был замечен впотьмах преступниками. Хотя он и пострадал от дождя, но все-таки сохранился. Судя по отпечатку, след оставлен женским ботом, пятого-шестого размера.