– Вон там чурбачок выбери. – Хозяин указал ему зажатой между пальцами сигаретой на лежавшую у сарая кучу распиленных, но не колотых дров.

Старший лейтенант направился к сараю.

– Сосновые не трогай. Штаны вымажешь. Не, дубок сыроват. Березку лучше возьми.

Жарких принес увесистый березовый чурбак и, приладив его стоймя, сел.

– Александр Иванович, время точнее можешь вспомнить?

– Точнее? Минут пятнадцать или даже двадцать одиннадцатого было. Стемнело уже.

– А ушел он когда?

– Утром. Во вторник. Не, – вдруг помотал головой Лынов, – в обед. Начало первого уже было. Мы тогда нехило погуляли.

– Сколько выпили?

– Сначала мы пивка пару литров засосали. Потом сосед принес литр водяры – я ему обещал в следующий окот двух крольчат подарить. Через час где-то он к бабке Марусе еще сбегал и третью бутылку принес. Эта, по-моему, уже лишняя была.

– Что за сосед?

– Дед Вася. На той стороне улицы живет. Четырнадцатый дом. Хороший мужик.

– Понял. Дронов потом точно никуда не уходил от тебя?

– Нет. Мы как в четыре часа легли в сарае на сене, так и проспали до утра. Тьфу, до обеда! А чего случилось-то?

– Ты слышал, что Раиса Квасова утонула?

– Слышал. А Ванька тут причем?

– Они же с Квасовым Николаем друзья-приятели.

– Ну и что?

– Ничего.

– Ты что, хочешь сказать, это они Райку вниз по Лигани спустили?

– А вдруг? Надо проверить. Ты только не болтай никому.

– Ай, брось! Из Квасова убийца, как из меня художественная гимнастка.

– А Дрын?

– Дрын? Ванька со зла мог бы. Но он в тот день в настроении был. Вообще-то, если бы он Райку грохнул, я думаю, на ней тогда живого места не нашли бы. Он из нее котлету бы сделал. Когда вы ее вытащили, она как выглядела? Нормально, без синяков и переломов? Вы там от народа ничего не скрываете?

– Нормально, как утопленница. А Иван с Раисой не путался?

Лынов засмеялся.

– Ларка его тогда бы вместе с Квасовой на пару утопила.

– Он с Ларкой расписан?

– Все честь по чести! Без регистрации только мухи женятся. Если хочешь знать, Иван Райку на дух не переносил. Говорил, таких хитромудрых баб надо отправлять на перевоспитание в горные аулы. Чтобы джигиты их там, на свежем воздухе, раз по десять на дню кагалом под барабан дрючили. Для осознания природы вещей.

Лынов похрустел зажатой в руке сигаретой.

– Я тебе вот что еще скажу, беря вопрос шире: по мне, так всех койкоозабоченных русских баб и девок в горы отвозить надо. Причем за государственный счет. Ребятам тамошним будет не до бандитизма, а наш женский пол будет иметь самую разнообразную и счастливую личную жизнь. А то сейчас по телевизору по поводу этого вопроса одна программа за другой, одна программа за другой. С утра до вечера по всем каналам. Творческая общественность прямо не знает, что с нашими неудовлетворенными бабами делать.

– Это у нас артистки и телеведутки неудовлетворенные. Еще певухи всякие. Александр Иванович, давай вернемся от общего к частному. Дрын это при Квасове говорил?

– Про Райку, что ли? Не-е. Он Николая уважает. Он только не мог понять, как тот свою профуру столько лет терпит. А, по-моему, это закон жизни: если мужик золото, то баба дерьмо, и наоборот. У меня вот Варька сокровище, а я, сам видишь, ни украсть, ни трахнуть. Еще и пьяница. А уходить не хочет! Парадокс любви.

– А что, предлагал?

– Уйти? Предлагал, конечно. Я же ее люблю.

– Тогда пить бросай.

– Легко сказать!

– Подшейся.

– Я докторам не доверяю.

– Почему?

– Им живой человек вроде куска мяса. Это они только для вида говорят, что на врачей учились, чтобы людей спасать. А на самом деле почти у каждого лекаря в крови живодерские склонности и жажда наживы. Ох и жадные они! Я им велел бы на глаза, перед тем как в могилу опускать, по сто долларов класть. Знаешь, как раньше мертвякам пятаки клали…

Лынов помолчал и, потирая шею, добавил:

– Я вот с духом соберусь и съезжу в Жмыховку к бабе Мане…

– Это к той, что травами лечит?

– Ага.

– Ее же чуть не посадили год назад.

– Хрен чего у них получилось.

– У кого это?

– У наших говнюков медицинских, которые с купленными дипломами отделениями и больницами руководят. Приехал человек из области и быстро их утихомирил. Говорят, кто-то из ваших генералов за нее заступился. У нее многие из начальства лечатся.