Шрифт:
– Я в курсе. Пил. Но, так, по паре капель. Чисто символически. Потом посидели немного и разошлись.
– Рассказывай все. И с мелкими деталями. С другом твоим Кармановым мы уже встречались.
– Да? А, ну тогда конечно! А что рассказывать?
– Сколько она выпила?
– Кто? Раечка?
– Блин, Раечка!
– Я думаю, граммов сто. Может, даже меньше. Она, в общем, была женщиной непьющей. Я ее за это очень уважал.
– А вы сколько выдули?
– Кто? А, мы! Мы все остальное.
– Точнее.
– Ну, граммов по триста.
– У вас что, две бутылки водки с собой было?
– Да, две! А как вы догадались, Сергей Владимирович?
– Что за друг с тобой был? Это его велосипед в кустах лежал?
– Кто?
– Задолбал уже! Кто с тобой был тогда?
– Карманов. Вы же сами сказали, Сергей Владимирович.
– Второй кто? Что за Стас?
– Стас?.. Да так, приятель один. Дальний очень, совсем… такой. – Табанин покрутил в воздухе пальцами. – Можно сказать, совершенно незнакомый.
– Совершенно незнакомый приятель. Хорошая формулировка. Гражданин Табанин, вопрос официальный. Разговор идет об убийстве.
Табанин облизал губы и спрятал кисти рук между колен.
– Если официальный… Стасов Федор был с нами. Кореш мой, можно сказать. Только не такой, чтоб совсем. Серединка на половинку. Он в Новолиганьске живет. Вот, встречаемся иногда.
– Судим?
– Кто, я? Вы же знаете, Сергей Владимирович.
– Я про Стасова спрашиваю.
– Ну да, судим. Три раза. А что?
– Велосипед его в кустах лежал?
– Какой велосипед?
– Черный.
– Не видел я никакого велосипеда, – пожал плечами Табанин.
– Стасов на велосипеде на пляж приехал?
– Мы пешком пришли.
– Значит, это велосипед Карманова был?
– Да какой велосипед, Сергей Владимирович?! Вы видели Карманова?! Может он с таким пузом ездить на велосипеде? Он же как клоп беременный!
– Убедил, пожалуй. Где Стасов сейчас находится? Он оставался с Квасовой на пляже, когда вы с Кармановым ушли?
– Он оставался. Где он сейчас, я не знаю! У него в Бирючинске подруга есть. Может, он у нее?
– Как зовут? Адрес?
– На Танкистов она живет. Номер дома не помню. Горелова Ольга.
– Зачем он с Квасовой на пляже остался?
– Я не знаю. Нет, правда не знаю! Вообще, он баб любит, но Раечка не в его вкусе. Он молодых телок предпочитает.
– А Квасова по отношению к нему как была настроена?
– Сначала никак, а потом заигрывать стала. Вы меня с собой заберете, Сергей Владимирович? Вещи можно скласть?
Взгляд Табанина по выразительности не уступал взгляду забитой бродячей собаки. Жарких ухмыльнулся.
– Сейчас ты мне все расскажешь еще раз, но подробно и по порядку. Я это на телефончик запишу, а там будем решать, что с тобой делать, жертва реформ.
– Все просек! Базара нет! Рассказ будет от и до. Мне скрывать нечего. Я чист перед любимой страной. В последнее время кристально чист. Прямо как Феликс Эдмундович. Ну, я имею в виду чистые руки и все остальное.
– Молодец. Подскажи-ка номер телефона Стасова.
– Я не знаю! Правда не знаю. Нет, мобильник у него есть, но номера я не знаю. Он мне не говорил. И не звонил никогда. Падлой буду, Сергей Владимирович!
– Будешь, Василий Ильич, если что-нибудь от меня скроешь.
Глава 30
– Извините, как вас зовут?
– Павел Петрович.
– Не возражаете, если я к вам буду обращаться по имени? Вы мне по-человечески очень симпатичны, и не хочется, чтобы между нами пролегал четкий административный барьер.
Одна из ближайших соседок Оксаны Лебедевой, Регина Альбертовна Гаспарян, эдакая Шахерезада средних лет, которую Посохин навестил сразу после бабы Любы, не мигая, уставилась на майора. Ее подернутые влагой карие глаза и темный пушок над верхней губой говорили о страстной натуре, для которой оргазм, вероятно, являлся наивысшей из общечеловеческих ценностей.
– Пожалуйста, можете звать по имени, – ответил Посохин. – Ничего страшного я в этом не вижу.
– Спасибо, – с чопорностью королевской особы кивнула Регина Альбертовна. – Мне так будет гораздо проще излагать свои наблюдения. С чего бы начать?