Посохин, когда чувствовал себя неловко, часто становился грубым. Он знал за собой такой грех, но ему не всегда удавалось справиться со своими эмоциями.

– Извините, я ничего такого не делала! – с возмущением сказала девушка. – Я не виновата, если вам что-то там померещилось! И спасибо еще раз, что позаботились о моем брате.

Интонациями и мимикой она сейчас напоминала стандартную героиню американской молодежной комедии. Посохин еще в юном возрасте невзлюбил подобного рода фильмы.

– Аня, я же просил! Не смотрите на меня так. Меня это бесит. Лучше скажите, Оксану Лебедеву вы знаете?

– Да, немного знаю, а что? – резко бросила Анна. – Она на нашей улице живет. Туда дальше, у перекрестка.

– А что вы о ней можете сказать?

– Я не поняла. В каком смысле?

– Характер, привычки, приоритеты.

– Почти ничего. Она примерно ровесница моей мамы. Я с ней практически не общаюсь.

– А с кем на эту тему можно поговорить?

– На нашей улице главный спец по сплетням баба Люба. Дом восемнадцать.

– А сейчас она где может быть?

– Баба Люба? Дома, наверное.

– Она живет одна?

– Одна. Года три уже.

– Собака у нее есть?

– Нет, по-моему.

– Спасибо. И передайте брату, чтобы он зашел к Виктору Леонидовичу насчет работы. Прямо завтра. Его ждать будут. И возьмут обязательно.

– Я передам. Мама будет вам очень благодарна.

– До свидания.

– Счастливо! Приходите к нам еще. Если не боитесь.

Посохин развернулся и покачал головой. Почему все симпатичные девчонки такие наглые? И это не веяние времени – двадцать лет назад они были не менее раскованными. Почти все из них и раньше считали, что красота дает им право унижать, лгать, предавать и насмехаться. А в будущем что начнется, подумал майор, когда медицина всех женщин на Земле сделает красивыми, стройными и на века молодыми?!

Ворота бабы Любы оказались на запоре. Посохин поднял камешек и бросил через штакетник в окошко. Потом бросил еще один. За стеклом мелькнуло нечто белое. Посохин помахал рукой. Через минуту он услышал скрип открываемой двери и кто-то, подойдя к воротам, старушечьим голосом спросил:

– Вам кого надо?

– Мне баба Люба нужна. Я из милиции (майор не стал представляться полицейским, посчитав, что лучше будет назваться по старинке).

– А-а-а! – прозвучало за воротами. – Сычас открою.

Клацнула щеколда, ворота отворились, и майор увидел перед собой маленькую старуху в темно-коричневом платье в мелкий горошек и белом платочке, которая оценивающе смотрела на него. Взгляд у нее был ясный и цепкий.

Посохин достал удостоверение.

– Павел Петрович Посохин.

– А, я все равно ни черта не вижу! – махнула рукой старушка. – Проходи.

– А что же вы меня пускаете?

– Что я, в восемьдесят лет жулика не распознаю?! Для чего я тогда жила?

Посохин прошел во двор. Старушка снова заперла ворота.

– Ступай в хату.

Майор поднялся на крыльцо и вытер ноги о коврик.

– Ишь, воспитанный. Иди, иди.

В доме был образцовый порядок. Полы блестели, зеркала сияли, дорожки лежали идеально ровно. На телевизоре, комоде, на спинках стульев лежали вышитые крестиком салфетки. Перед висевшей в углу иконой горела восковая свеча – майор определил по запаху.

– Хорошо у вас, баба Люба. Красиво, чисто. Все на своих местах.

– Силы, слава Богу, еще есть. Чего не убраться. Еще бабка моя говорила: «Как только ляжешь, так смерть за тобой и придет. Подумает, бледня, что ты жить устала, и тут же за горло – цап!».

– А что, еще не устали, баба Люба?

– Ну, бывает, когда занедужу. А так я еще девка хоть куда!

Баба Люба засмеялась, прикрывая рот ладонью.

– Баба Люба, мне с вами посоветоваться надо.

– О чем это?

– Об одном человеке.

– А я его знаю? А то разговор пустой получится.

– Думаю, знаете.

– Об ком же это? О мужике или о бабе?

– Об Оксане Лебедевой.

– А, об Оксанке. А чего о ней говорить? Девка она неплохая. Не то жениться на ней задумал?

– Да женат я, баба Люба. Вон, кольцо на пальце, – Посохин выставил вперед руку. – Друг мой ею интересуется.

– Тоже милиционер?

– Нет, шофер.

– Ага! Это дело хорошее. Денежное. А как твой друг насчет водочки?

– Честно скажу, слабоват.

– Тогда не знаю.

– Что так, баб Люб?

– Оксанка женщина хорошая, но тихая. Боюсь, друг твой ее поколачивать будет. Водка рано или поздно всем набекрень мозги сворачивает.

– А если у него любовь?

– Это еще хуже! Оба мучиться будут.