В гражданской войне в Испании СССР участвовал до весны 1939 года. Прочитав телеграмму из Испании от С.Г. Марченко, в которой сообщалось: «Практически значительная часть прибывшего оружия попала в руки противника», Сталин 3 февраля 1939 года написал Ворошилову: «Нужно прекратить посылку оружия», вскоре стали выводить оттуда и многочисленных «советников».

В общем, — хотя Сталин и проиграл в Испании, но в накладе не остался, плюс ценный опыт, плюс задержка в испанской заварушке экспансии Гитлера на три года. Опыт, выводы касались не только военных, внешнеполитических вопросов, но и внутри СССР. Анализируя события в Испании, Сталин осознал потенциальное существование в СССР двух опасных для него «пятых колон» — партийной-троцкисткой и патриотической, к которой относилась большая часть народа и часть руководителей и чиновников партийно-советского аппарата. В отношении первых понятно, — после начала борьбы в ходе войны в Испании сталинистов против троцкистов, борьба с троцкистами в СССР предсказуемо приняла ещё более ожесточенный характер. Естественно наблюдалась закономерность в любой стране: на фоне начавшейся борьбы против троцкистов — оживлялась противоположная им сила — патриоты, правые. Это только в современной России «сверхмудрые» радикальные левые во главе с Гозманом, Немцовым, Павловским и пр. решили издевательски всё всем запутать — и назвали себя «правыми», чтобы якобы быть ближе к православию, правде и правоте и заодно занять совершенно не их место, чтобы закономерно задержать в России возникновение организованных настоящих правых сил.

Сталин прекрасно понимал эту огромную непредсказуемую силу среди населения, которой так боялись сразу после 1917 года Бронштейн и Ленин, которая, в случае её организации могла быть мощной силой, но таковой не была — потому что для её организации не хватало талантливого вожака, лидера (как в известной песне — «им вождя недоставало»), а их то как раз и не было, потому что им даже не давали выделиться, пытались определить потенциальных заранее и расстреливали их по мудрому для агрессора принципу — «убей лучшего из них», обезглавь и сам руководи чужой аморфной, безвольной «массой», будь её «чужой» головой и получай все вытекающего от этого преимущества и выгоды, в современной России — её огромные общенародные природные ресурсы, которые являются синонимом огромных денег, огромного богатства. Причем в наше время даже не надо убивать народных лидеров, — достаточно не дать им эфир, под любым бюрократическим предлогом не дать им зарегистрировать свою партию; помешать, чтобы избрали в какой-то властный орган — и происходит нейтрализация, «засушка» и «заморозка» на корню, на стадии «ранней вегетации», — гуманность «передовых мягких технологий» современных либерал-демократов. А глупый народ под дешевое пиво потешается, — увидев по телевидению ловко состряпанный «компромат» типа — «Крестный батька — 1, 2, 3» и т.п.

А в Испании в середине 30-х 20-го века такая правая сила не только среди патриотически настроенных военных, но и среди населения смогла организоваться и оказать решающее влияние на события в стране, на её судьбу. Именно об этих единомышленниках, сторонниках франкистский генерал Кейпо де Льяно гордо говорил: «Четыре колонны идут на Мадрид. А пятая колонна встретит нас приветствием в самом городе». Так и возникло понятие «пятой колонны», которое затем, благодаря левой прессе и пропаганде, получило сугубо нарицательный ярлык, а затем по малограмотности некоторых товарищей удачно получило и универсальное применение — «пятая колонна Запада», «США», «Израиля» и т.п.

Сталин старался балансировать, не допустить усиление в СССР обеих партийных «колон»: троцкистской, в основном представленной евреями, и патриотической, в основном представленной русскими. Без этого понимания трудно понять некоторые действия Сталина и в 1937-1938 гг., когда он позволил обоим «колоннам» существенно перебить друг друга, и, кстати, это касается якобы бессмысленного убийства Сталиным после войны большой группы талантливых сугубо русских руководителей в «ленинградском деле». И конечно многого не понять, если исходить из позиции некоторых особо фанатичных сталинистов, что с самого начала революционной борьбы, с 1898 года Сталин был русским и к тому же — русским патриотом.

Как мы убедились — к началу 1937 года ожесточению борьбы с троцкистами в СССР способствовали внешнеполитические факторы: испанский и германский. 29 ноября 1936 года руководитель ленинградской партийной организации А. Жданов, выступая на очередном пленуме, подчеркнул возросшую внешнюю угрозу СССР с северо-запада, — якобы Гитлер, не договорившись с Польшей, решил договориться с враждебно настроенными к СССР Финляндией, Эстонией и бывшей вотчиной немецких баронов — Латвией, Жданов подчеркнул, что в этих странах «разжигаются чувства вражды к СССР и делаются приготовления для того, чтобы представить территорию своих стран для агрессивных действий со стороны фашистских держав». И якобы подтверждением этих слов был обстрел советской территории со стороны Финляндии 29 и 30 октября 1936 года. А на Дальнем Востоке у границ СССР «шалила» Япония. Обстановка грядущей войны нагнеталась вокруг СССР и внутри СССР, и в этой ситуации любому лидеру страны до начала войны хотелось бы спешно нейтрализовать внутренних врагов.

Молотов в беседе с Чуевым пытался оправдаться, объяснить репрессии: «...террор, который был проведён в конце 30-х годов, он был необходим», чтобы «обеспечить надёжное положение во время войны и после войны». И это его утверждение в полной мере подходит к периоду до 1937 года, и в какой-то мере и после 1937 года, какие события «замутили» ясность этой версии репрессий — мы рассмотрим в следующей части книги.

Троцкистская колонна в СССР после двух лет репрессий над ней не собиралась и далее быть испуганным, загнанным, безвольным хищником, и в 1937 году предприняла определенные действия, которые мы подробнее рассмотрим в следующей части этой книги. На активизацию троцкистской «колонны» в СССР в 1937 году повлияли не только репрессии против них после разоблачений в 1935 и 1936 годах, но и коварный ход Сталина в конце 1936 года — введение новой Конституции, 26 ноября 1936 года начал работу партийный пленум по «установлению окончательного текста конституции СССР»; этот фактор, повлиявший на усиление репрессий в 1937 году, мы рассмотрим в следующей небольшой главе.

У Сталина было несколько серьёзных поводов обновить Конституцию. Во-первых, после завершения коллективизации, то есть после деклассации крестьянства и перевод его в сельхозрабочие, в сельский пролетариат, после «выравнивания» общества наступил благоприятный момент перейти к очередному этапу коммунистического строительства — создавать, воспитывать, сформировать новое коммунистическое общество — общество будущего, о чем мечтал Сталин, когда 30 лет назад впервые взахлеб прочитал работу Жана Батиста Ламарка (это я подробно рассматривал в книге №7 этой серии). Поэтому сразу после завершения коллективизации в 1937 году Сталин стал разрабатывать новую Конституцию в духе формирования новой интернациональной, космополитичной советской нации, нового — советского народа. Напомню, в статье «Марксизм и национальный вопрос» в духе ламаркизма Сталин утверждал:

«Нечего и говорить, что "национальный характер” не представляет нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни, но, поскольку он существует в каждый данный момент, — он накладывает на физиономию нации свою печать». Теперь Сталин переходил к новой фазе развития — «накладывал на физиономию каждой подвластной нации» свою новую единую печать, единое лекало. На Чрезвычайном 8 Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 года Сталин объяснял: «Наше советское общество добилось того, что оно уже осуществило в основном социализм, создало социалистический строй, то есть осуществило то, что у марксистов называется иначе первой или низшей фазой коммунизма. Основным принципом этой фазы коммунизма является, как известно, формула: "От каждого — по его способностям, каждому — по его труду"».