А ведь те, кого это касалось, кто должен был в ближайшей перспективе потерять должность, власть и привилегии, а этих советских и партийных чиновников были сотни тысяч, — как они должны были реагировать на эти агрессивные по отношению к ним намерения Сталина? Что им делать — молча, сложа руки, ждать своей участи или в какой-то форме организовать сопротивление? Надеяться на помощь Запада, на «своих» там, апеллировать к Западу через общественных деятелей и писателей они не могли, потому эта «швейцарская» советская Конституция была демократичной. Более того, многие видные деятели признали, что эта сталинская Конституция была самой демократической в мире. Для Запада эта Конституция была даже своего рода сенсацией, они не ожидали от Сталина такого развития парламентаризма в СССР. То есть — Сталин на этой важной акции умудрился ещё заработать на Западе очки. Когда Сталин на 8-м Чрезвычайном съезде Советов 25 ноября 1936 года говорил, что: «Советский Союз будет иметь новую социалистическую Конституцию, построенную на началах развернутого социалистического демократизма», то в данном случае этот «демократизм» в Конституции звучал для многих старых «балластных» ленинско-троцкистских кадров очень угрожающе, тревожно предвещая лишения их райско-коммунистического комфортного положения, благополучия. Как в этой сложной ситуации им защищаться? И в 1937 году закаленные ленинцы и бронштейнцы устроили в СССР «кузькину мать», и мы в следующей главе это будем наблюдать.

В связи с введением новой Конституции заволновались и стали нервничать даже многие высокопоставленные советские чиновники из окружения Сталина, этим можно объяснить тот парадокс, что никто из ближнего окружения Сталина, кроме В. Молотова, не выступил публично в поддержку Конституции.

Вячеслав Молотов 29 ноября 1936 на пленуме вторил Сталину: «Эта (новая) система не может не ударить по обюрократившимся, по оторванным от масс. С другой стороны, эта система облегчает выдвижение новых сил, которые должны прийти на смену отсталым и очиновничимся элементам».

Но, как увидим в следующей главе, «отсталые элементы» не ждали, когда их отправят «на свалку истории», бдительно охраняли свои должности и при малейшей возможности старались ликвидировать потенциальных молодых конкурентов, «новые силы».

А Сталин и Молотов продолжали усугублять ситуацию «троцкистов» и бездарных ленинцев, — в поисках «новых сил», новых талантливых кадров. Молотов, конечно, с согласования со Сталиным или по его инициативе выдвинул довольно необычное по тем временам, революционное предложение:

«Кандидатов в Советы наряду с организациями большевистской партии будут выставлять также многочисленные у нас беспартийные органы». Для большей убедительности это «революционное», демократическое нововведение на ноябрьском пленуме повторил и А. Жданов:

«Кандидатов в советы наряду с организациями большевистской партии будут выставлять также многочисленные у нас беспартийные организации». По поводу «многочисленности» беспартийных организаций в этот период есть, конечно, большие сомнения. Сталин был уверен в удержании монополии на власть, поэтому пошел на такой необычный, красивый жест. Ожидать, что советские власти дадут выдвинуться многим беспартийным, конечно, не стоило, но как политтехнологический ход, направленный на получение симпатий беспартийных, это предложение было удачным. Для создания благоприятной общественной атмосферы в рамках этого же замысла в 1936 году примерно 1 миллиону советских граждан, ранее осужденных, советская власть вернула избирательные права. И широкомасштабное мероприятие по всему СССР по замене партийных билетов также было задумано не только ради «чистки» заговорщиков-троцкистов, но и для смены неэффективных руководителей, хотя эта мера затронула в основном низовые структуры. В результате этого обмена партийных билетов было исключено из партии, и значит — потеряли перспективу карьеры, более 270 тысяч коммунистов из числившихся в 1934 году 1млн. 874 тысяч членов коммунистической партии. Большая часть этих 270 тысяч обиженных, недовольных, со своими мстительными настроениями к конкретным обидчикам также внесли своими «разоблачительными» доносами вклад в ту кошмарную кровавую «мясорубку», которая творилась в 1937 году.

5 декабря 1936 года Восьмой Чрезвычайный Всесоюзный съезд Советов возобновил работу и одобрил новую Конституцию. Из этой вроде хорошей, полезной «очистительной» затеи Сталина с Конституцией в результате ничего путного не получилось, «пшик», хотя сама Конституция в общем была очень даже симпатичной, ладной и работала многие годы. К. Романенко по этому поводу в своей книге отметил: «Произошли до конца не выясненные события, неожиданно поставившие под сомнение саму идею альтернативных выборов, которую Сталин предложил ещё весной 1936 года». Всё предельно ясно. Реализовать задуманное в атмосфере тотальных репрессий и патологического страха 1937-1939 годов было, конечно, невозможно. И эту атмосферу создал сам Сталин. Всё превратилось в затратную формальность, в некую игру. И уверен, — не собирался Сталин дать вольницу на альтернативных выборах, он прекрасно помнил громкую скандальную историю со свободными выборами в Учредительное собрание в 1918 году и результаты.

Первые выборы в Верховный Совет СССР состоялись 12 декабря 1937 года. «Как известно, на выборах в Верховный Совет СССР в декабре 1937 года за блок коммунистов и беспартийных голосовало 90 миллионов избирателей, т.е. 98,6% всех принимавших участие в голосовании, а на выборах в Верховный Совет союзных республик в июне 1938 года за блок коммунистов и беспартийных голосовало 92 миллиона избирателей, т.е. 99,4% всех принимавших участие в голосовании» — отметил довольный Сталин в докладе на 18 съезде партии 10 марта 1939 года.

Заканчивая главу, можно подвести итог рассматриваемой темы — задумка Сталина с новой Конституцией провалилась: новая Конституция своей очистительной роли не сыграла и функцию выдвижения народом в руководители талантливых людей не выполнила, выборы превратились в громкую формальность, в бессмысленность и лишнюю трату денег; отрицательный эффект этого — несменяемое «бетонное» застойное руководство СССР в 70-80-х годах, не блещущее интеллектом, и со всеми вытекающими тяжелыми последствиями для империи СССР. Но, то, что из этой затеи Сталина получиться «пшик», — в начале 1937 года троцкисты, различные бездарности в красной элите и жестокие, ненавистные народом, сталинские управленцы ещё не знали, они сильно нервничали и предпринимали жесткие превентивные меры против потенциальных конкурентов, за сохранение своих должностей и благополучия. Дальнейший ход событий рассмотрим в следующей главе.

1937 год был одним из самых трагичных и запутанных среди репрессивных сталинских годов. С одной стороны — в экономической сфере в СССР, в отличие от остального мира, кроме Германии и Италии, дела шли очень хорошо: показатели в перестроенном сельском хозяйстве росли: МТС к 1937 году обслуживали 90% колхозов, на полях работало 500 тыс. тракторов, 123,5 тыс. комбайнов и 142 тысяч грузовых авто. По сбору зерна сельское хозяйство СССР догнало наконец-то «доперестроечный» 1928 год и урожайность выросла до 8,9 центнеров с га. (в 1934 году — 4,2 ц. га.). Темпы индустриализации оставались высокими: по производству промышленной продукции СССР выходил на первое место в Европе и на второе на планете. Чудным образом возрождалась, вырастала новая русская советская интеллигенция — в 1937 году комбайн «Сталинец» на выставке в Париже был признан лучшим, в 1937 году советский дирижабль побил все мировые рекорды, создавались новые виды оружия, 15 июля 1937 года был открыт канал Москва—Волга длиной 128 километров, который строился, в основном, руками заключенных. На этом канале по проекту Меркурова в 1937 году были установлены две огромные монументальные скульптуры Ленина и Сталина, на сооружение которых ушло около 20 ж.д. составов с гранитом.