Стоит отметить, что по инициативе Ежова Сталин довольно быстро признал «перегибы» и через год — к 1 маю 1935 года 13,4% из высланных из Ленинграда были прокуратурой реабилитированы.

Оклемавшийся Николаев на следствии пытался выдержать «героическую» линию до конца и по поводу убийства Кирова заявил: «Я рассматриваю покушение как политический акт. Чтобы партия обратила внимание на бездумно бюрократическое отношение к живому человеку». Затем после давления и «обработки» Николаев стал говорить уже не своё: «Когда я стрелял в Кирова, я рассуждал так: наш выстрел должен явиться сигналом к взрыву, к выступлению внутри страны против ВКП(б) и советской власти».

По поводу рассмотренных выше трех версий убийства С. Кирова — я склоняюсь к третьей версии: обнаружив полусумасшедшего несчастного Николаева и его намерение убить Кирова, троцкисты стали ему помогать реализовать это намерение.

Несмотря на обоснованные подозрения на троцкистов, в любом случае это убийство было для Сталина хорошим поводом приструнить, разбить активно копошившихся против него в подполье с 1932 года заговорщиков-троцкистов, о деятельности которых уже немало знало ОГПУ-НКВД и информировало об этом Сталина.

Карл Радек на допросе в январе 1937 года объяснял: «Если это касается разговоров о терроре, то могу перечислить конкретно. Первый разговор был в июне или июле 1934 года после перехода Бухарина для работы в редакцию "Известий"».

Позже на следствии выяснилось, что в этом решающем 1934 году троцкистами готовились покушения не только на Кирова, — глава НКВД Гершель Ягода на следствии 19 мая 1937 года объяснял: «Второе совещание заговора состоялось летом 1934 года. Каменев и Пятаков внесли большой план совершения террористических актов, в первую очередь, над Сталиным и Ворошиловым, а затем над Кировым в Ленинграде». Главный театральный цензор СССР Р.В. Пикель на допросе 22 июля 1936 года рассказывал: «Летом 1934 года я как-то пришел к Рейнгольду, Рейнгольд мне сообщил, что наблюдения за Сталиным дали положительные результаты и что Бакаев с группой террористов выехали на машине сегодня с задачей убить Сталина. При этом Рейнгольд нервничал, что они долго не возвращаются.

В этот же день вечером я вновь виделся с Рейнгольдом, и он сообщил мне, что осуществлению террористического акта помешала охрана Сталина, которая, как он выразился, спугнула участников организации».

А на допросе 20 июля 1936 года С. Мрачковский рассказал о подготовке убийства главнокомандующего Красной армии К. Ворошилова: «В середине лета 1934 года Дрейцер мне докладывал, что им подготовлялось одновременно убийство Ворошилова, для чего должен был подготовлен Дмитрий Шмидт, бывший в армии на должности командира. Предполагалось, что он убьет его либо во время личного доклада Ворошилову, либо во время очередных маневров». Но это был, скорее всего, запасной вариант.

«Вторая группа, готовившая покушение на Ворошилова, возглавлялась М. Лурье, переброшенным в СССР Троцким и имевшим в Берлине связи с Францем Вайцем, — отметил в своём исследовании К. Романенко. — В состав группы входили Натан Лурье, Эрик Констант, Павел Лившиц. Члены группы намеревались "выследить и убить Ворошилова в районе Дома Реввоенсовета на улице Фрунзе"».

Была большая вероятность, что после убийства Ворошилова во главе армии станет его заместитель — М. Тухачевский. После убийства Кирова и начала репрессий по этому поводу по понятным причинам готовить дальнейшие покушения троцкистам стало на некоторое время невозможным.

Чтобы не было сомнений сейчас и на будущее — говорили многочисленные «враги народа» — троцкисты на следствии и в судах в 1936-1938 годах правду или в результате пыток подписывали требуемые и навязанные следствием признания — всем читателям настоятельно рекомендую самим найти и прочитать стенограммы допросов тех лет, тогда точно сформируется уверенная личная позиция, и я точно знаю — какая; в популярном журнале «Вопросы истории», по-моему, за 2002-2004 года приведены многие стенограммы допросов.

Соплеменники Зиновьева-Апфельбаума и Каменева-Розенфельда в СССР решили в защиту своих обиженных сородичей оригинально поднять европейскую общественность, и с этой целью решили использовать авторитет ставшего к этому времени знаменитым, благодаря прессе, плагиатора Альберта Эйнштейна, его «гениальные» находки в чужих работах мы подробно рассматривали в книге №1 этой серии. «В 1934 году Дон-Левин вместе с А.Л. Толстой (дочерью писателя) обратились к Эйнштейну с просьбой подписать протест группы общественных деятелей против расстрелов в Ленинграде после убийства Кирова», — отметил в своей книге знаменитый математик и исследователь истории И. Шафаревич. Этот протест должен был сыграть превентивную роль — остановить репрессии против остальных «зиновьевцев». Но неожиданно А. Эйнштейн не проявил национальной солидарности и ответил как матерый политик (ответ в сокращённом варианте): «Дорогой г. Левин, Вы можете себе представить, как я огорчён тем, что русские политики увлеклись и нанесли такой удар элементарным требованиям справедливости, прибегнув к политическому убийству. Несмотря на это, я не могу присоединиться к Вашему предприятию. Оно не даст нужного эффекта в России, но произведёт впечатление в тех странах, которые прямо или косвенно одобряют бесстыдную агрессивную политику Японии против России. При таких обстоятельствах я сожалею о Вашем начинании: мне хотелось бы, чтобы Вы совершенно его оставили». Обоньки.

Дело в том, что внимание Эйнштейна и ему подобных в Европе теперь было приковано не к СССР, а к стремительно возрождающейся Германии, в которой в это время Гитлер наводил порядок в его понимании. В Германии начался период, затем названный многими историками — «экономическое чудо Гитлера». Сталин не мог не обратить внимание на положение в стране, лидер которой открыто заявил о грядущей агрессии против СССР.