– Попрыгали, – Вася первым сделал несколько прыжков на месте.

Вроде не гремит ничего. Только мечи немного звенят, касаясь доспехов.

– Придется оставить, – с сомнением констатировал Горыныч. – Мы знаю там недалеко местечко, так что спрячем в лучшем виде.

– И то правда, – согласился Паляныця. – С пистолетами оно сподручнее будет. Ну, готовы?

– Так точно!

– Рации в уши – и на борт.

Горыныч подставил крыло, и, едва мы разместились на его широкой спине, оторвался от земли, разметав мощными взмахами пламя, устремился в небо. Ночная прохлада освежала, даже тонизировала, наполняла энергией. Звезды были так близко, что, казалось, протяни руку – и сорвешь одну, в карман положишь.

Сколько мы летели – не знаю. В какой-то момент Горыныч пошел на посадку, сделал несколько кругов по спирали, пока его лапы не коснулись земли на берегу небольшой речушки. Рядом темнел то ли лес, то ли роща, а, может, и сад какой.

– Это Тиверь, из которой берет свои воды ров, – тихо пояснил змей. – Отсюда до Приказа два километра на восток.

– Летун, сориентируешься? – я не видел лица сержанта, но знал, что он смотрит на меня.

– Легко.

– Калиныч, принимай наши мечи и манатки Ленчика. Все, начинаем по нашему с Заикиным сигналу. Разошлись.

Я быстро разоблачился, кое-как упаковал манатки в рюкзак, отдал все вместе с оружием Горынычу. Пора трансформироваться.

Мне уже стало по барабану, куда девался змей и ушли друзья. Мой мозг перенастроился на трансформацию, подал сигнал, тело начало меняться. Ощущения не из приятных, но я, кажется, начал уже привыкать. На этот раз и боль почти не чувствовалась, и щекотка особо не доставала. Через несколько минут я уже вилял хвостом, принюхивался и прислушивался к новым ощущениям. Вдруг страшно захотелось найти взглядом луну и завыть на нее: от души, с вибрацией, чтобы сорвать аплодисменты. Жаль, ночного светила не было, а так хотелось себя проявить! Эх, какой талант пропадает!

Быстро сориентировавшись, я скачками побежал на восток, который уже начинал светлеть. Наступала так называемая собачья вахта, когда рассвет близок, но глаза слипаются сами собой. Знаем такое, проходили в караулах.

Частокол я обнаружил примерно за километр. Часовые на башнях ходили взад-вперед, освещая себе путь факелами. Что ж, это облегчало задачу.

Перво-наперво, нужно перебраться на тот берег. Я побежал вдоль рва, принюхиваясь и прислушиваясь. Тихо. Кроме часовых я никого не чувствовал.

Вот и ворота. Черт, Горыныч не говорил, что мост на ночь поднимается. И что теперь прикажете мне делать? Я залег в ближайших кустах, начал наблюдать. Прошло десять минут, двадцать. Ров был неширокий, всего метров десять. Можно, конечно, попытаться переплыть, а успею ли? Шансов мало. Нет, вот так, с кондачка, решать серьезные проблемы нельзя.

По водной глади проскользнуло несколько линий и растаяло. Ага, вот они, субчики. Прошли, это хорошо. И снова вернулись? Мое волчье зрение помогло мне рассмотреть, как водные стражи застыли почти напротив моей засады, высунув глаза и ноздри. Теперь они действительно были похожи на колоды. Никак учуяли? Обманул, выходит, трехголовый, или крокодилы меня другим каким путем вычислили? Что ж, не получится водным путем – полетим по воздуху.

Едва я принял такое решение, как сверху почувствовались мощные потоки воздуха, а до слуха донесся свист. О как! Вот и авиация. Обложили.

Время все тикало, время убегало, время работало против меня. Парни вот-вот выйдут на исходные позиции, а я еще даже внутрь не забрался. Нужно срочно что-то придумать. Думай, голова, думай, к зиме шапку куплю.

Не знаю, как у кого, а мне в стрессовой ситуации в голову приползают только сумасшедшие мысли. Вот и теперь одна из них прострелила мозг, толкая меня на авантюру. Еще не сообразив до конца о возможных последствиях, я метнул взгляд в небо, пролетели ли Горынычи, а потом с разбегу, как по камням в горной реке, проскочил по спинам крокодилов. Те, обалдев от такой наглости, только и сподобились, что щелкать вслед зубами да пытаться развить хоть какую-то деятельность. Адье, ящеры! Привет динозаврам!

Я вскарабкался на насыпь и застыл под самой стеной. Часовые, услышав необычный шум в воде, бросили туда несколько факелов. Один из них угодил в крокодила, который рявкнул в ответ что-то и нырнул поглубже. Вот так, за преданность – огнем в морду. Бывает.

Убедившись, что все в порядке, дозорные вернулись к обычному режиму несения службы. Я осторожно крался вдоль стены, в душе отчаянно надеясь, что Горыныч не соврал.

Ага, так и есть. Шагов через полста мой нос засек какое-то движение запахов, исходящее из-под земли. Вот он, лаз, о котором говорил змей. Господи, до чего же тесный! Нужно ползти. Я с трудом перебирал лапами, протискивая свое тело в тесной норе и обдирая бока о камни и остатки корней. Лишь бы не сорвалась цепочка со звездой, не потерялась. Интересно, откуда Горыныч узнал о лазейке? Или ему подсказал кто?

Нора казалась бесконечной. Я все полз и полз, уже сомневаясь в положительном результате. Вдруг пахнуло свежим воздухом, и до ушей отчетливо донесся говор дозорных. Ха, а по нашему уставу разговоры на посту запрещены!

– Привиделось, – сказал первый, видно, отвечая на запрос напарника.

– Крокодилы запросто так не тревожатся, – стоял на своем второй. – Что-то их взволновало.

– А тебе откуда знать-то?

– Не первый год службу несу, знаю. Вот на моей памяти всего два раза аспиды шалили, и оба раза потом такая кутерьма начиналась, что не доведи Творец, разумеешь?