На камнях горели яркие зеленоватые огни. Белое сияние окутывало Смерть, стекало по плащу, разливалось по стеклянной площадке и гасло. За правым плечом колдуна тьма скручивалась знакомую многолучевую звезду. Небеса мои, этих черных даже прямой удар молнии не пронимает... Н-небеса мои, что с вами?

Равнину накрывал матово-темный свод, твердый и неподвижный. Края площадки растворялись в сером вихре; Кара торчал все там же, и металлические висюльки на его одежде сияли, разгоняя мрак. Какой восьмой уровень, это уже на девятку тянет!

– Да, Кара, как всегда, великолепен...
– глаза моего охранника мечтательно и жутко светились в темноте. Он наслаждался! Лежа в грязи, рядом со стенкой, в любой момент готовой развалиться кирпичами нам головы (жуткая смерть для черного мага) этот ненормальный человек выглядел полностью счастливым... и готовым к тому, что произойдет дальше.

По черному небу побежала сеть трещинок, в которых скапливался свет; Кара отрывисто засмеялся и протянул руки к небу.

Небо раскололось.

Блин, кажется, я оглох вторично. Смерть, ты чем там занят вообще? И не думай проиграть. Не смей проигрывать! Мне нравится этот мир, мне нравится это солнце, эта трава, эти люди, и даже умертвия. Я не хочу умирать так скоро!

Не сговариваясь, я и охранник одновременно высунулись из укрытия. Судя по лицу моего конвоира, что-то шло не так. Смерть был все еще жив, и, более того, мрак вокруг него стал только плотнее. От колдуна к Каре плыла черная звезда, а за ней по площадке тянулась странная тень.

Кара нетерпеливо махнул рукой, но налетевший вихрь только чуть-чуть растрепал звезду по краям; заклинание рванулось вперед и пролетело сквозь главаря и растаяло. Кхм, и это все? И этой фигней Смерть пугал милосердечников и умертвие в гостинице? Кара недоуменно оглянулся, отряхнул куртку, проверил, на месте ли побрякушки и попытался сказать что-то язвительное...

И не смог. Маг пошатнулся, медленно поднял руки и неуклюже расстегнул молнию на куртке. Коснулся груди чуть пониже ключиц. Из-под пальцев побежала струйка крови...

– Что за...
– изумленно начал один из зелено-багровых.

Лицо Кары побледнело и исказилось, а в глазах непонимание сменилось ужасом. Он пошатнулся и резко рванул края раны в стороны, раздирая кожу на лоскуты, выбираясь из нее, как из ставшим тесным костюма...

Смерть стоял, полуприкрыв глаза и спокойно улыбаясь.

Я рухнул на землю и обхватил себя за плечи. Мать-мать-мать их, провались все колдуны в Бездну!

Троих зелено-багровых, с невнятными воплями вылетевших на площадь, просто размазало. Вот они еще живы, вот вокруг них вспыхивает черный ореол, и вот три человека просто исчезают...

– Что, уже все закончилось?
– приоткрыл левый глаз Беда и не своим голосом крикнул.
– Смерть, сзади!

Тот резко обернулся. Черный огонь вспыхнул и угас; колдун сгорбился, словно его в одно мгновение лишили всех сил. Свет чарующе улыбнулась и шагнула вперед, поднимая револьвер...

Из-под ее ног взметнулись толстые металлические стебли и, опутав колдунью по рукам и ногам, утащили в воду.

Громила, державший Беду, превратился в черный пепел, и маг упал на колени, растирая шею.

Все произошло так быстро, что я с трудом успел понять, что случилось.

На том месте, где стоял Кара, висела та же многолучевая черная звезда; мне казалось, что она стала больше и чуток разбухла, приобретя багряный оттенок. Провисев пару секунд, заклинание расплылось, опало и растворилось в тени. В самой обычной тени от Черной Смерти.

Небо вновь стало небом, тучи - тучами, развалины - грудой камней, а серый дневной свет ничуть не напоминал колдовское сияние.

– Довольны?
– сухо спросил Черная Смерть в пустоту.

Остатки Кариной шайки оказались более благоразумны. Меня поставили на ноги, впихнули карту, вежливо извинились и толкнули в сторону Смерти, спрятавшись за спиной как за щитом. Но черный маг не собирался мстить сторонникам павшего врага.

– Вот с этим человеком, - Смерть указал на все еще стоящего на коленях Беду.
– Через три дня я дерусь на дуэли. И я желаю, чтобы с ним за эти три дня ничего не случилось.

– Спасибо, дружище, я в тебе не сомневался, - прокомментировал Беда, поднимаясь на ноги.