Хотя я очень неплохо знаю латынь, сквозь этот текст мне приходилось продираться с трудом. Морибундус, нужно признать, писал весьма несвязно, то и дело перескакивал с предмета на предмет, а о древних тайнах говорил так, что понять его могли только немногие, посвященные в них. И все же, ближе к окончанию утренних занятий, я наткнулась, наконец, глазами на слово «baculu», что по-латыни означает «жезл». Ага, наконец-то Морибундус заговорил о жезле Осириса! Парой строчек ниже мой взгляд выхватил слово «necro».

Чтобы перевести его, мне не нужен был словарь. Приставку «некро» я хорошо знала по таким словам, как «некрополь» и «некромант». «Некро» означает «мертвый». Меня охватило радостное предчувствие близкого открытия. Я продолжила читать, все сильнее волнуясь с каждой новой строчкой.

«Чтобы погасить пламя вечной жизни, переверни шакала на голову и дай Нуну полностью поглотить его».

Неужели Морибундус действительно утверждает, что жезл можно использовать не только для воскрешения, но и для убийства? Эта мысль была настолько ошеломляющей, что я даже подумала, не бросится ли мое состояние в глаза мисс Шарпи, и украдкой покосилась на нее. Нет, она ничего не заметила и продолжала невозмутимо читать книжку о женских добродетелях.

Нун был у египтян богом изначальных вод, в которых зародилась жизнь. Тут я неожиданно вспомнила рассказ Вигмера о том, как Рамсес III с помощью жезла сотворил «Туман войны» и разгромил своих врагов. Я вернулась к той же странице и еще дважды внимательно проверила свой перевод.

Перевод был не только верным, он – пусть в несколько туманной форме – объяснял, что, если перевернуть жезл и полностью погрузить голову шакала под воду, его можно использовать как орудие убийства.

А убийством слуги Хаоса займутся, конечно же, с большим удовольствием, чем воскрешением.

«Плохо дело, – подумала я. – Совсем плохо». Пока что жезл находится в руках Змей Хаоса всего лишь один день, но пройдет совсем немного времени, и они найдут ему подходящее (по их понятиям) применение.

Я должна немедленно поделиться этой информацией с Вигмером.

Я снова взглянула на мисс Шарпи. Как мне оторваться от нее достаточно надолго, чтобы передать свое сообщение Уиллу?

Если я попрошусь на прогулку, она наверняка мне откажет, просто из принципа. Значит, нужно добиваться своего окольными путями.

– Прошу прощения, – произнесла я, широко зевая.

– Прикрывай рот, когда зеваешь, – холодно проговорила мисс Шарпи, не отрывая глаз от книги.

Я могла бы сказать, что прикрывала рот, и она могла бы это заметить, если бы соизволила оторваться от своей книжонки, но не стала говорить. Вместо этого произнесла жалостным тоном:

– Простите, мисс Шарпи, но у меня начинает ужасно болеть голова. Можно, я пойду и прилягу?

Мисс Шарпи положила свою книжку на стол и внимательно посмотрела на меня.

– Думаю, нет. Маленькой мисс лежебоке дополнительный сон не положен. Для твоей головы полезнее будет прогулка на свежем воздухе. Одевайся.

– Как скажете, – недовольным тоном откликнулась я, хотя на самом деле внутренне ликовала. Во время прогулки нас почти наверняка должен заметить Уилл, и тогда я смогу условным знаком предупредить его о том, что у меня есть сообщение для Вигмера.

– Пошевеливайся же, – раздраженно окликнула меня мисс Шарпи.

Я вскочила на ноги и бросилась к вешалке за своим пальто.

– Как продвигается твой перевод с латыни? – поинтересовалась гувернантка, накидывая свою шаль.

– Спасибо, очень хорошо. Думаю закончить его завтра или послезавтра.

– Прекрасно. С нетерпением жду, когда ты прочитаешь его мне, и я смогу насладиться плодами твоих трудов.

Разумеется, все это говорилось о переводе Виргилия, не стану же я переводить мисс Шарпи трактат Морибундуса о древних артефактах силы. И не только потому, что гувернантка воспримет это как очередной бред на тему древнеегипетских мифов. Гримуар был настолько пропитан опасными магическими формулами, что нечего даже думать о том, чтобы прочитать его вслух.

На улице было ветрено, но сухо, поэтому в сквере было довольно многолюдно. Я сразу же узнала Уилла, который сегодня прикинулся трубочистом с густо испачканным сажей лицом. Когда наши взгляды встретились, он снял с головы кепку, а затем снова надел ее – условный знак.

Справа от главного входа в музей на скамейке под деревьями читал газету мужчина в плохо сидящем на нем сюртуке. Он показался мне знакомым, и присмотревшись я узнала его – Нед Гертон, скорпионье имя Бефен. На противоположной стороне улицы в подворотне отирался еще один скорпион, Бейзил Уайтинг (Местафет), а в нескольких шагах от него продавал с лотка горячие пирожки Питер Фелл (Питет).