— Правильно, — одобрительно шепчет мне в ухо мышка. — Игла на ухабе вылетит, не найдёшь вену по новой. Это ты хорошо с катетером придумал. Идёт?

— Идёт.

Катетер действительно шёл вперёд легко, свидетельствуя о том, что двигается по кровеносному сосуду, а не под кожей. Люси тем временем не без натуги подкатила литровый флакон физиологического раствора и собрала капельницу. Раствор в вену не шёл — высота от потолка, где мы подвесили на бинте флакон, до руки больной была явно недостаточна, чтобы обеспечить нормальное давление в системе. Кровь медленно поднималась вверх по трубке капельницы розовой мутью.

— Шприцем закачивай! — запищала моя мышка.

— Вот ещё глупости!

Я, быстренько заменив воздушную трубку капельницы на длинную иглу для внутрисердечных инъекций, подсоединил к ней резиновую грушу, снятую с тонометра. Качнул несколько раз, и раствор полетел в вену мало что не струйно.

— А ты говоришь, шприцем!

— Да, Шура, мастерство, знать, не пропьёшь.

— А то!

Вслед за литром физраствора отправились пол-литра глюкозы, затем четвертинка раствора соды. Больная разлепила запёкшиеся губы:

— Пить…

Это завсегда пожалуйста, милая. Пей на здоровьичко, только помирать больше не вздумай. Вольно ж тебе, дуре, бегать было!

— А всего-то ты, Шура, дверь не закрыл. И пожалуйста — забот всем на полночи. Неужели нельзя повнимательней!

Я не желал вновь затевать бессмысленный спор. Воду вливали дурочке в рот по ложечке. Иссушенные слизистая и язык впитывали её, словно губка. Мало-помалу, она смогла уже глотать, а там и присосалась к горлышку пластикового баллона с тёплой водицей, да так, что отбирать пришлось.

— Чем бы ей губы смазать?

Смазали завалявшимся в пакете с харчами кусочком прогорклого сала. Пациентка выглядела уже почти хорошо.

— Давление?

— О, не зря поработали!

Сняли капельницу. Катетер на всякий случай оставили в вене, плотно забинтовав локтевой сгиб, чтобы больная сдуру его не вырвала.

— Нилыч, скоро эта клятая пустыня кончится?

— Ну вы даёте! Уж больше часа, как оттуда выехали. И перемещение уже было. Скоро в дурку приедем.

Мы с Люси переглянулись. Теперь волей-неволей придётся рассказывать всю историю.

— Ох, Шура! Ну, ты нас и подставил…

— М-да… А может, её в терапию сдать? По соматическому состоянию? Тепловой удар, обширный солнечный ожог, гиповолемический шок…

— Когда это наших больных туда брали?

— Нет, я думал, что всё, что можно услышать, мне уже рассказали! Таки здрасте! Нет, крысюка, я помру из-за таких рассказок! Уже не только больную загрызли, но и зажарили! — Борух Авраамович рыдал от смеха. Его внушительный нос дрожал и всхлипывал. Катящиеся из глаз слёзы падали на сопроводительный лист, превращая номер наряда в неразборчивое пятно.

Должно заметить, что хорошему настроению дежурного доктора нашего приюта для скорбных умом в немалой степени способствовала бутылка виски, приложенная нами к сопроводительному листу. В полной аутентичности содержимого учёный муж уже убедился.

— Нет, вы пропадите уже с глаз моих долой, кошмарные изверги, пока я не умер от смеха! Пулемёта на вас нет!

Очевидно, нас с Люси одномоментно поразила одинаковая мысль. Мы переглянулись. Люси кивнула.

— Извините, господин доктор, — начал я осторожна, — пулемёта мы вам предоставить не можем, но десяток М-16 есть.

— Так… — Психиатр посерьёзнел.

— «Так», к сожалению, не годится, — объявила мышка, — сугубо за наличный расчёт.

— Ха, крыса. Кто бы мог заподозрить в тебе такие таланты! И что стоит?

— Ну, во-первых, у нас есть не только оружие. Список достаточно большой. А во-вторых, мы готовы обсудить любые разумные предложения. Только не объявляйте два цента.

— Ай, ну кто говорит о такой смешной цене? Три с половиной! А что там ещё?

Рат объяснила.

— Крыса, тебя завскладом назначали, или уже где? Ладно, пошли смотреть товар.

Не более чем через три часа торг закончился. Райзман протянул нам толстую пачку денег. Я демонстративно пересчитал. Десятки не хватало. Психиатр запричитал, что мы отбираем у него последние штаны, и, прежде чем отдать недостающее, попытался получить за эти деньги что-либо в придачу. Автомобиль, скажем. Или хотя бы носилки плюс медицинский ящик. Мы остались тверды, и уважаемый доктор со слезами на глазах расстался с десяткой, несомненно играющей определяющую роль при общей сумме сделки в несколько тысяч. Появился народ в больничных пижамах — ящики мигом сгинули неведомо куда. Только тогда я понял, что коварная Люси вместе со всем остальным продала и сигареты. Виски, впрочем, оставила. Для смазки трений, возникающих между коллегами.