12 августа 1941 г. Дополнение к директиве ОКБ № 34. «До начала наступления на московском направлении следует завершить операции против Ленинграда…»{173}

15 августа 1941 г.

«1. Группе армий “Центр” наступление на Москву приостановить…

2. Наступление группы армий “Север” должно в ближайшее время привести к успеху. Только после этого можно будет думать о возобновлении наступления на Москву…»{174}

Указание Ставки от 23 июля 1941 г.:

«2. О возобновлении решительного наступления в направлении Москвы… не может быть речи до начала сентября. Достижения быстрого успеха можно ожидать лишь в том случае, если в наступлении на Москву будут участвовать 2-я и 3-я танковые группы (участвовавшие в блокаде Ленинграда. — И. И.). К это станет возможным лишь в начале сентября»{175}.

Кроме военных расчётов стратегии Гитлера, огромное значение имели политический и моральный факторы.

Почему всё-таки «сначала — Ленинград, потом — Москва»? Ответ на этот вопрос уже после войны дали фельдмаршал Ф. Паулюс{176} — один из главных авторов плана «Барбаросса» и генерал-фельдмаршал Э. Манштейн{177}.

Ленинград был вторым после Москвы промышленным центром с мощнейшим оборонным потенциалом (более 1000 предприятий индустрии), крупнейшим морским и речным портом и железнодорожным узлом.

Захват Ленинграда был для Гитлера исключительно важен в политическом плане: этот город был колыбелью Великой Октябрьской социалистической революции, символом большевизма. Уничтожение Ленинграда с его трёхмиллионным населением в самом начале войны было бы сокрушительным ударом по морально-боевому духу Красной армии, всего советского народа.

Думать и решать так, как он думал и действовал, у Гитлера, натуры экзальтированной, была ещё одна причина — психологическая. Немецкие историки отмечают, что Ленинград вызывал у Гитлера особое чувство ненависти: «Он считал его не только городом, в котором возникло большевистское правительство, но и воспринимал его как прежний самодержавный Санкт-Петербург, символизирующий русское притязание на господство в бассейне Балтийского моря»{178}. В немцах, которые веками властвовали на Балтике, укоренилось чувство, что Балтика — их море. Для Гитлера Ленинград был городом-крепостью, созданным Петром I как основа русского могущества. Гитлер ненавидел сильных.

Ненависть — следствие страха. Немцы издревле шли на Русь не только из необходимости расширить своё жизненное пространство, но и из боязни этой огромной и таинственной страны, нёсшей в себе неожиданную угрозу… Сначала мы боимся, а уж потом ненавидим… Гитлер боялся Советского Союза и потому ненавидел его. Ненависть к русским лишала фюрера способности видеть их достоинства: он находил в русском народе только безобразное и уродливое, то, что присутствует в каждой нации.

Гитлер учил немцев ненавидеть русских и всех славян, будучи убеждённым, что тот, кто не умеет ненавидеть, тот не может хорошо воевать, убивать с наслаждением.

Катастрофические последствия падения Ленинграда вполне понимали командование Красной армии и Сталин: битва за Ленинград оттягивала на себя 20% вражеских сил на Восточном фронте и всю финскую армию. Сдача Ленинграда открывала врагу прямую дорогу на Москву, которая уже готовилась к эвакуации: немцы стояли у её границ…

Положение Ленинграда было воистину критическим.

Но можно ли сказать, как это делают Л. Лурье и Л. Моляров, что «ленинградское руководство, как и их шефы в Москве (надо понимать, прежде всего Сталин. — И. И.), проспали наступление немцев, довели город до блокады»?

Откроем вторую книгу исследования «Война и общество» на странице 29. Там, в главе «Беспримерный подвиг Ленинграда», говорится о том, что ещё 1 июня 1941 г. областной и городской комитеты партии создали Комиссию по вопросам обороны, которую возглавил А.А. Жданов, секретарь ЦК ВКП(б), он же — секретарь Ленинградского обкома и Ленинградского горкома партии. Позднее, 20 августа, командующий Северо-Западным направлением Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов подписал приказ «Об организации обороны Ленинграда». Этим же приказом создавался Военный совет Ленинградского фронта{179}. Действия Жданова и Ворошилова были не вполне эффективны, но они не «спали», а действовали. Как не бездействовал и их главный «шеф в Москве» Сталин.

Узнав о приказе, Сталин вызвал к аппарату «Бодо» Ворошилова и Жданова и в присутствии Молотова и Микояна задал им несколько неприятных вопросов: «Почему был создан Военный совет обороны Ленинграда без разрешения правительства, почему в его состав не включены Ворошилов и Жданов, почему была разрешена выборность батальонных командиров?» Затем Сталин потребовал: «Ворошилов и Жданов должны сообщить о своих планах операций. Но они этого не делают, допускают ошибки, которые отражаются на качестве обороны Ленинграда»{180}.