Карим достал из кармана 300 долларов, положил их на стол и вышел из кабинета Цимлянской.

Весь остаток дня он думал, что сказать Карине. И не находил ответа. Каха тоже ничего конкретного не говорил. Только какие-то обтекаемые общие фразы типа «нужно верить и бороться до конца». Карим знал это и сам, он не знал другого – как именно бороться, с чего начинать. Решение пришло быстро. Он поручил Кахе найти лучшего или хотя бы одного из лучших специалистов в мире по астроцитоме. Каха пообещал все выяснить до завтра. Карим поехал домой. Сказать, что он был подавлен, значит не сказать ничего. Но все же нашел в себе силы улыбнуться Карине и вести себя так, будто этот вечер ничем не отличается от других таких же вечеров, когда он возвращался с работы, ложился на диван и включал телевизор.

Утром Карим сбежал из дома еще до того, как жена проснулась. Трижды в течение дня он звонил Кахе, но тот пока нечего конкретного сказать не мог. И только в семь вечера, когда Карим набрал его номер в четвертый раз, Каха сказал: «Приезжай».

– Я все выяснил. Запоминай, а еще лучше записывай. Первое. Лучшая на сегодняшний день клиника по опухолям головного мозга в США, в Лос-Анджелесе. Второе. В принципе, любой из врачей этого центра – специалист высочайшего уровня, но самый крутой из них – профессор Рихтер.

– Как нам к нему попасть?

– Очередь на консультацию от месяца до трех. Очередь на операцию до полугода. Я почтой отправлю в клинику историю болезни. Тебе придет счет. После его оплаты ты попадаешь в очередь. Если не ждать самого Рихтера, они примут тебя быстрее. Насколько быстрее, я не знаю. Нужно звонить и договариваться. Пока займись паспортами, визами, деньгами.

– Паспорта и деньги есть, визу сделаю за три дня. Каха, я до сих пор не знаю, как мне ей все это сказать.

– Сказать ей о серьезном заболевании придется. И придется именно тебе. Только избегай слова «рак». Объясни, что современная медицина научилась с этим бороться и успех лечения во многом зависит от ее психологического состояния. Больше шути, не делай трагического выражения лица. Самое главное – ТЫ должен верить, тогда эта уверенность передастся и Карине. Все остальные детали, которые ей необходимо знать, расскажет Цимлянская. Она же сделает первые назначения. Обязательно точно все соблюдайте! Врач она хороший и опытный. Карине, скорее всего, назначат стероиды. Они снимут приступы головной боли. Ей станет легче, но на саму опухоль они не влияют.

– Каха, а ты сам веришь, что мы вылезем из этой ситуации?

– Должны, с божьей помощью. Честно говоря, Карим, америкосы ушли в этой области так далеко, что нам их в ближайшие пятьдесят лет точно не догнать. Хорошо, что теперь к ним хотя бы ездить можно. Спасибо Горбачеву!

Карим поехал домой. Ему предстоял самый тяжелый в его жизни разговор. По дороге он продумывал детали, искал нужные сочетания слов, подбирал интонации. Еще два раза позвонил Кахе – «уточнить кое-что». Так что, когда Карим подошел к своей квартире, он был готов к встрече с женой и знал, что сумеет говорить с ней, не отводя взгляда. Но дверь ему почему-то открыла Алина.

– Привет. Мама где?

– Кто ее знает. Когда я пришла, ее уже не было.

Карим прошел на кухню, поставил на плиту чайник и сел ждать. Закурил. Зашла Алина.

– Есть будешь?

– Нет, я уже ужинал.

– Пап, мне поговорить с тобой нужно. Если у тебя плохое настроение, я лучше завтра.

– Все нормально, что у тебя там стряслось, выкладывай.

– Мне предлагают поездку в Лондон на три месяца. Программа такая. Обмен детьми. В семье жить буду, ну и язык учить соответственно. Мама говорит: как папа решит. Ты как? Не возражаешь?

– Ты же понимаешь, я не могу дать ответ прямо сейчас. В принципе я не возражаю, но мне нужно узнать, что это за программа, какая фирма этим занимается, в какой семье ты будешь жить и так далее.

– Отлично. Ответ меня устраивает.

– А где все-таки наша мама, у тебя есть хотя бы версии?

– Сейчас позвоню ее подругам.

20 минут Алина висела на телефоне, набирая номера один за другим, но никто ей ничего внятного не сказал. Когда Карина все-таки вернулась, Карим уже спал сидя на стуле перед маленьким телевизором. Последние полчаса его экран транслировал настроечную таблицу.

– Ты где была?

– Гуляла. Сначала в нашем парке, потом поехала на метро к Красной площади, в ГУМ зашла. Ты знаешь, ГУМ так изменился. Я тебе галстук купила. Вот посмотри, – Карина достала из коробочки ярко-красный галстук в тонкую белую полоску.

– Хороший галстук. Послушай, нам нужно поговорить.

– Я даже знаю – о чем. Ты видел результаты томографии.

– Да. Врач сказала мне, что у тебя есть небольшая опухоль, но мы молодцы, вовремя ее диагностировали. Я уже подобрал для тебя клинику в Штатах. Через месяц мы полетим в Лос-Анджелес, еще раз пройдем там обследование и вместе решим, как тебя лечить. А заодно и Америку посмотрим. Договорились?

– Не надо говорить со мной как с маленькой девочкой. Лечиться будем здесь. Не нужна никакая Америка. Зачем тратить деньги впустую. Все равно это не лечится.

– Я говорил и с твоим врачом, и с Кахой. Они оба считают, что ехать нужно. У тебя первая стадия. 85 % больных излечиваются полностью, 10 % живет от 10 до 20 лет, и только 5 % умирает. Мы не дадим тебе попасть в эти пять процентов. Но ты должна нам помочь. Никакой депрессии. Ты же у меня сильная женщина. Мы с тобой еще мальчика родим.