Джейн пожала плечами.

– Это дорого, но не думаю, что разрушит моё отношение к цивилизации.

– Да ладно. Разве ты не согласна, что химчистка — это нечестно?

– Почему?

– Такое ощущение, словно одежда, которую ты носишь, взимает с тебя плату.

Джейн, не моргая, уставилась на меня.

– И каким же образом одежда взимает с тебя плату?

– Та одежда, которую нужно чистить в химчистке, уже сама по себе очень дорогая одежда. И такое ощущение, что каждый раз, как ты собираешься надеть такую вещь, ты должна заплатить три лишних доллара.

– Но и обычная одежда требует денег на её стирку, если ты смотришь на вещи под таким углом. Обычная прачечная тоже стоит денег.

– Но не так много. И ты можешь стирать сама. Химчистка же - это тайное сообщество, в которое ты не вхожа. И несмотря ни на что, ты в их власти. У тебя может быть учёная степень в любой области, но и тогда ты не сможешь сделать сама одежде химчистку. Потому что тебе ни за что не расскажут, как это делается. Никто даже не видел, как выглядят аппараты для химчистки. Только подумай об этом. Наверняка, есть причина, по которой они держат эти аппаратами за стойками с висящей одеждой. Они просто не хотят, чтобы мы узнали их тайны. Они никогда к себе не пускают. Никого вообще. Даже богатых людей. Ты знаешь хотя бы одного богатого человека, у которого есть такой аппарат дома? Точно. Даже им приходится относить одежду в химчистку и забирать её оттуда.

– Абсолютно уверена, что у них есть специальные люди, которые делают это вместо них. Кроме того, в Нью-Йорке существует доставка из прачечной.

– Но всё же. Владельцы химчисток владеют тобой. Ты в их власти. А одежда в химчистке смотрит на тебя с высока.

– Ты винишь одежду или владельцев химчисток?

– Яйцо и курица, мой друг.

– Эта новая теория заговора химчисток напомнила мне о твоём страхе глажки.

– Это совсем не похоже на мой страх глажки, хотя глажка — это ещё одно секретное сообщество, которое не хочет, чтобы вы знали, что происходит. Кто-нибудь когда-нибудь тебе говорил, почему доска для глажки такой формы? Как мне может помочь этот размер доски для сёрфинга? Почему доску для глажки так сложно складывать? Что кто-то хочет, чтобы я оставила её разобранной в комнате насовсем? И как предполагается на этой штуковине гладить рукава? Я уже не говорю про воротнички.

– Ну, тогда ты знаешь, что тебе следует сделать с рубашкой, над которой ты корпишь с утюгом.

– Знаю-знаю. Отдать в химчистку. Но теперь я боюсь идти в нашу химчистку, поскольку мистер Ву видел рекламу, в которой я снималась. Он всё время просит мою фотографию, чтобы повесить её на стену. Ты же знаешь, что у него задняя стенка вся увешана фотографиями?

– Конечно. Мне кажется, что это мило. Почему бы просто не дать ему фотографию? Он гордиться своими клиентами по соседству.

– Но разве ты не заметила, что среди этих фотографий нет никого знаменитого, хотя бы слегка узнаваемого?

– Это неправда... там...

– В смысле, кроме него. Кроме одного очень знаменитого человека, который, сомневаюсь, что вообще был у мистера Ву.

– Ты думаешь, что мистер Ву подделывает своих известных клиентов? Ты думаешь, что мистер Ву сам подписал фотографию знаменитости? Иначе, где бы он взял это фото?

– Ну, можно иногда увидеть их на улице. Не знаю, я просто рассказываю то, что мне пришло в голову. Потому что кроме одного известного человека, ты узнавала кого-нибудь на той стене?

– Ну, там есть фото каста «Кошек» в костюмах... Я не узнала их по отдельности, но в целом они выглядят очень правдоподобно.

– Но, а кроме нескольких правдоподобных кошек?

– Стой...да... там есть актриса, моя мама её любит, она в шестидесятых снималась в детективном сериале, как же он называется?

– «Униформа»?

– Да! Точно! Её зовут Паула или что-то в этом роде.

– Полетт Андерсон.

– Да! Так что там больше, чем одна знаменитость.

– Джейн, Поллет Андерсон умерла, по крайней мере, десять лет назад. Именно об этом я и говорю. Боюсь, что пребывание на этой доске к неудаче. Словно, если я дам мистеру Ву свой снимок, я обречена на безвестность.

– Лучше безвестность, чем смерть. Если уж на то пошло, то безвестность лучше и, чем «Кошки». А что если эта фотография не подделка?

– Ну, тогда, я закончу либо трупом, либо неизвестной, либо кошкой, либо Биллом Косби.

У вас нет сообщений.

БИИИП.

Последние две недели у меня не было прослушиваний, и я уже начинала нервничать.

Джо позвонил в понедельник после съёмок «Кэвина и Кэти», чтобы ещё раз поздравить, и сказать, что хочет, чтобы я как-нибудь пришла в агентство и встретилась с другими агентами, потому что «они все очень заинтересованы» во мне. И первые две недели после «Кэвина и Кэти» были наполнены прослушиваниями и встречами со специалистами по подбору актёров. У меня не было свободного времени, чтобы не была назначена встреча. Но последние три недели, мне никто не звонил.

Я пыталась изо всех сил подготовиться к каждому прослушиванию, но у меня никогда не было таких заполненных дней. Они все прошли в тумане бумаг, рулонами выходящими из факса, и спешке от одного здания на Манхеттене к другому. Но потом у нас закончилась факсовая бумага, и мы забыли купить новую, посему несколько раз я их получала с опозданием, и признаю, было несколько дней, когда я приходила на прослушивания неподготовленными. И потом было большое прослушивание, к которому я готовилась, маленькая роль в бродвейской пьесе Майка Стэнли, но я так волновалась из-за встречи с ним, что пропустила целую страницу сцены, а он не попросил прочитать её снова, и когда он спросил, занималась ли я с кем-нибудь в городе, я зависла и не смогла вспомнить о Ставросе. Потом я пришла домой и заплакала.