– Кто говорил? – переспросил Монтегю.

– Вы верно расслышали, – усмехнулась Генриетта. – Великий магистр ордена «Черных капюшонов», Эрнандо де Молина. Не удивляйтесь так, сударь, вы же сами прибыли в Англию по заданию иезуитов, чтобы узнать о наших с ним отношениях.

– Расскажите мне о «Черных капюшонах», – попросил Уолтер. – Если, конечно, мне доверяете…

Генриетта улыбнулась.

– Де Молина сделал меня королевой Англии, – начала она свой рассказ…

Выслушав Генриетту, Монтегю какое-то время сидел без движения, потом медленно проговорил:

– Я знал, я видел, я чувствовал, что вы – удивительная женщина, моя королева. Но я даже не предполагал, что настолько…

Он не договорил, но продолжения и не требовалось. Восхищение в его голосе все сказало королеве лучше всяких слов. Но, какой бы лестной ни была оценка этого умного молодого человека, Генриетта чувствовала, что ее сегодняшний поступок не заслуживает похвалы.

Сегодня утром она встречалась с де Молина, голос которого до сих пор звенел у нее в ушах.

– Итак, Ваше Величество, – насмешливо растягивая слова, говорил маркиз, – Бэкингем подложил вам хорошую свинью, и вам ничего не удалось сделать, чтобы предотвратить его авантюру.

– Поддерживая эту авантюру, сударь, я оказываю вам большое одолжение, – заметила Генриетта, ничем не выдавая своего волнения. – И меня удивляет ваш тон.

– Объяснитесь! – де Молина уже не смеялся.

– Если Ла-Рошель падет, влияние протестантов во Франции будет сведено на нет. Таким образом, «Молчаливым» придется убраться оттуда.

Генриетта не понимала, что она говорит и зачем. Но королеве так хотелось одержать победу над этим надменным гордецом, который обращался с нею, как с несмышленым младенцем, что она не сдержалась. И по тому, как вытянулось лицо Великого магистра, было ясно, что она близка к своей цели.

– Бэкингем вступил в эту войну из-за прекрасных глаз Анны Австрийской… или же Ваше Величество станет меня убеждать, что это не так?

– Сударь, – гневно ответила Генриетта. – Вы удивляете меня. Вы оказываете поддержку гугенотам, и вы же выговариваете мне за помощь, которую Англия собирается оказать своим братьям по вере. Неужели вы всерьез верите, что горсть мятежников без поддержки английского флота сумеет одержать победу над королевскими войсками?

– Да, вмешательство Англии послужит торжеству протестантизма во Франции, – задумчиво проговорил де Молина. – Но Бэкингем…

– Бэкингем здесь ни при чем, – перебила его Генриетта. – Это я, я убедила Анну Австрийскую подзадорить влюбленного в нее рыцаря начать военные действия! И если ваши шпионы недаром едят свой хлеб, то они должны были донести, что виконт Пурбек посещал королеву Франции… по моей просьбе, разумеется.

– Вы? – Валенса чуть не задохнулся от удивления. – Но ведь Франция – ваша родина…

– Так хотел д’Эгмон, – тихо проговорила Генриетта. – И потом, я обещала ордену свою поддержку…

– Я совершила огромную глупость, Уолтер, – вздохнула королева, завершив свой рассказ. – И теперь совершенно не представляю, что со всем этим делать. Это не Бэкингем втянул Англию в войну с Францией, это я, я, когда из-за пустого тщеславия пообещала свою помощь «капюшонам».

– Все не так просто, моя королева, – задумчиво проговорил гвардеец. – Что бы там ни кричали господа парламентарии, обвиняя первого министра во всех смертных грехах, я склонен считать его неплохим политиком.

– Но как? – Генриетта чуть не задохнулась от волнения. – Взгляните на карту. Вы же сами рисовали здесь границы… и потом, влияние Габсбургов растет, и вполне естественно, что Англия в союзе с Францией должна положить этому конец!

– Ришелье заключил союз с Испанией за нашей спиной, – покачал головой Монтегю. – Я могу понять господина кардинала, так как ему нужно обезопасить тылы из-за войны с гугенотами. Но по отношению к Англии, которая враждует с испанцами, такой поступок союзников, мягко говоря, выглядит странно. И потом, я сам входил в состав делегации, возглавляемой Бэкингемом, во время поездки во Францию. И могу уверить Ваше Величество, что герцог сделал все возможное, чтобы добиться у Ришелье ясных договоренностей насчет военного союза Англии и Франции против Габсбургов. Но, по каким-то своим соображениям, Ришелье сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Так что я вынужден констатировать, что сегодня Франция нам не союзник.

– Но и не враг!

– Давайте подумаем, – мягко проговорил Уолтер. – Гугенотское гнездо во Франции – это проводник английского влияния, и стоит только дунуть на эту искру, чтобы вспыхнул костер. Поэтому меня не удивляет стремление Ришелье разделаться с Ла-Рошельцами. Но… ведь планы господина кардинала идут намного дальше, и тут я полностью согласен с Бэкингемом. Зачем сейчас французам затевать строительство военного флота? Для войны с Габсбургами? Утопия.

– Да вы сами несколько дней назад были готовы обьявить Бэкингема предателем! – воскликнула Генриетта.