– Этого мало, – серьезно сказала Элен, – вы должны заверить королеву, что не допустите вмешательства короля Филиппа и подкрепите свои слова действиями.

Герцог рывком встал на ноги. Он изумленно смотрел на баронессу.

– А могу ли я узнать…

Он не закончил фразу и подошел к окну, пытаясь скрыть волнение. Джорджу было ясно, что о его переписке с Анной Австрийской узнала Генриетта. Но как много ей известно? Чтобы привести в порядок мысли, Бэкингем налил себе вина и, залпом осушив стакан, пристально посмотрел на Элениту. Девушке сделалось не по себе, но она стойко выдержала его взгляд.

– Элен, – негромко сказал герцог, – вы сами пришли ко мне, значит, вы мой друг. Вы должны мне помочь.

– Я слушаю вас, Ваша светлость, – тихо ответила девушка.

– Я совершил ошибку, моя дорогая… не сейчас, а много раньше, когда полюбил, как мне казалось, самую прекрасную женщину на свете. Но, увы! Политический расчет оказался сильнее страсти, но понял я это слишком поздно. Я дорого заплатил за эту слабость. Даже мои друзья отвернулись от меня, и вы единственная протянули мне руку помощи. Так помогите же мне!

– Хорошо, – взволнованно ответила Элен. – Что я должна сделать?

– Я хочу вернуть дружбу королевы и Джона. Я не знаю, как это сделать. А вы знаете. Подскажите же мне!

Элен растерялась. Она ожидала расспросов, но такой прямой призыв о помощи растрогал ее.

– Мне кажется, вам нужно поговорить с королевой. А Джон… он никогда серьезно не сердился…

– Но что королева думает обо мне? Она ненавидит меня, я это знаю.

– Если вы сделаете все так, как я сказала, она простит. А я… я поддержу вас.

Элен почувствовала, что силы оставляют ее.

– Я должна идти, милорд, – произнесла она. – Ее Величество ждет меня.

– Я провожу, – твердо сказал Бэкингем.

Уже у кареты Элен сказала:

– Было бы лучше, если бы вы забыли Анну Австрийскую и… перестали ей писать.

Наконец герцог услышал то, что хотел.

После отьезда Элениты Джордж велел заложить карету, чтобы поехать к брату. Что бы Джон о нем ни думал, но он не оставит его на произвол судьбы.

– Что-то случилось? – спросил виконт, удивленный неожиданным посещением.

– Случится, – серьезно сказал Бэкингем, – если ты мне не поможешь.

Он коротко рассказал брату о своих подозрениях насчет перехваченной переписки.

– Что ты мне посоветуешь? – спросил Джордж, закончив свой рассказ.

– Если королева ознакомилась со всеми твоими письмами, – это одно, но если ей показали только выдержки… – задумчиво проговорил Джон. – Ты спрашивал у Элениты?

– Нет, и ты ей тоже ничего не скажешь, – решительно ответил Бэкингем. – Баронесса никогда не пойдет против королевы, она и так оказала мне огромную услугу. Даже если ты и выспросишь у нее всю правду, Элен будет страдать от собственного предательства, а этого ты не должен допустить, даже ради меня.

Лицо Джона заметно просветлело. Он подошел к брату и порывисто обнял его.

– Когда ты пойдешь к королеве? – спросил Джон.

– Прямо сейчас. Боюсь откладывать. Если мне не повезет, у меня останется одна надежда – на тебя и баронессу.

Несмотря на обещание, данное Джону, Бэкингем не сразу поехал в Уайт-холл, а вернулся к себе. Ему было необходимо подготовиться к свиданию с королевой.

Действительно, в бумагах, доставленных его гонцом герцогине де Шеврез, которыми завладел Монтегю, был проект вовлечения Испании в войну против Франции. Памятуя о нелюбезном приеме, оказанном им с Чарльзом в Мадриде и оплачивая военные издержки Дании в войне с Габсбургами, Бэкингем все же собирался предложить мир Испании, хотя сам не верил в то, что государство, оспаривающее у Англии титул «Владычицы морей», согласится способствовать могуществу соперника.

– Если бы мне всего лишь пару недель назад кто-то сказал, что я пойду на это, я бы счел этого человека сумасшедшим, – усмехнулся герцог. – Но у меня нет другого выхода. Заговорщики могут потерпеть поражение, а я рисковать не собираюсь. Я уверен, что Ришелье отступит перед угрозой англо-испанского вторжения… Если бы не эти крикуны в парламенте, я бы отправил в Мадрид лорда Дигби. Предатель он или нет, но Филипп Испанский ему доверяет. Но эти пуританские святоши! Они тут же поднимут вой, обвиняя меня во всех смертных грехах, и их вопли долетят до ушей кардинала, который сорвет переговоры. Нет, успех придет, только если действовать тайно. Значит, королева должна молчать.

Бэкингем глубоко вздохнул. Несмотря на недоразумения с парламентом и другими придворными завистниками, первый министр Англии был могущественнейшим человеком в стране, и он не сомневался, что сможет уничтожить маленькую француженку, если та станет упорствовать. Королева-католичка не пользовалась популярностью в народе, а теперь, когда Англия и Франция находились в состоянии войны, эту нелюбовь можно было легко обратить в ненависть. Но, неизвестно почему, герцогу совсем не хотелось этого делать.