Виктор хотел было дать Прохорову несколько наставлений, как вести себя с внезапно заболевшим Конрадом, но раздумал: пусть Карпов распорядится сам. А то еще неправильно истолкует его слова, посчитает, что за каждым слежка, — глядишь, переусердствует.

Появился Саша Прохоров на Терском комбинате сравнительно недавно, года, пожалуй, четыре назад. Приехал откуда-то с Урала. Профессии не имел, работал вначале разнорабочим, делал все, что скажут. Трудолюбивого парня сразу заметили, а вскоре определили в шахтерскую бригаду. Скромный, отзывчивый, исполнительный, он через год стал помощником мастера. Учился вечерами, проявил способности — выучился на мастера. А недавно женился, взял хорошую девушку, учительницу младших классов Таню Семенюк. Свадьбу справили в комбинатовском клубе. Предприятие помогло с жильем, и коллектив не остался в стороне — пусть становится тверже на ноги молодая семья…

— Не повезло Конраду, жаль его, — сказал Карстену Виктор, когда автобус отъехал от комбината.

Он намеренно заговорил о происшествии, чтобы выяснить, что по этому поводу думают соотечественники Конрада. Карл хмыкнул что-то неопределенное, а затем пожал плечами: вот и думай, что он хотел этим сказать. Остальные двое, Ганс и Эрик, сделали вид, что это их вообще не касается, и продолжали смотреть в окно. Ганс вообще за все пребывание в поселке не проронил больше десяти слов. Если ему что-то нравилось, он одобрительно восклицал: «Гут!» — и снова — молчок. В горы он ехал, как на работу. Полнейшее спокойствие сохранял и Эрик, крепкотелый парень лет двадцати пяти.

Виктора молчание гостей насторожило: что оно означает? Как его воспринимать? Соколову искренне было жаль Конрада. Он полагал, что именно тот пройдет весь маршрут лучше своих товарищей. Может быть, ошибался? А что, если болезнь придумана лишь как повод для отказа идти на Эльбрус? А что, если струсил светловолосый, хотя и виду не подавал и прямо об этом постеснялся сказать? Вот и товарищи как-то не желают о нем говорить… Впрочем, черт с вами! Не хотите, не говорите. Вам товарища не жаль, ну и бог с вами.

Виктор поднялся со своего места, направился к водителю. Сел сбоку на маленькую скамейку.

— Значит, так, Махар, — обратился он к водителю, щуплому, черноволосому парнишке, — едем через ущелье «Надежда». И поднимемся до Зеркального водопада.

— Мимо «каланчи»? — уточнил Махар Зангиев.

— На твое усмотрение. Тут ты выбирай дорогу сам.

— Ну, конечно, мимо «каланчи», — решил Махар; лицо его смуглое, совсем еще юное, но уже с черной полоской усов, расплылось в лукавой улыбке, словно он что-то замышлял. — Пусть иноземные гости посмотрят, какие у нас места! Виктор Алексеевич, расскажите им, как вы еще пацаном забрались на самую верхотуру «каланчи».

— Тебе-то откуда известно?

— Такое в тайне не удержать, — ответил Махар. — А все-таки как вам удалось подняться по такой отвесной скале?

— Возьмись — и у тебя получится.

— Честно говоря, пытался, — признался Махар. — Почти до седловины добрался, а дальше — никак. И у других пацанов не получилось. Да там гладкая стена! Не за что ухватиться.

Непринужденный разговор с Махаром невольно отвлек Виктора.

Автобус тем временем выехал на грейдерную дорогу, потянулся в сторону ущелья и стал подниматься вверх по серпантину.

— А что, до Ларисы подниматься не будем? — спросил Махар.

— Нет. Посмотрят на село издали.

У Зеркального водопада постояли недолго. И, взвалив на спину рюкзаки, отправились в путь. Медленно взбирались по крутой тропе. Наконец поднялись на утес, напоминающий грудь огромной птицы; отсюда виднелся ледник.

Внизу в зелени обильных фруктовых деревьев утопало селение. Пологие крыши домов едва просматривались. По обе стороны, точно ворота, возвышались сторожевые башни. Виктор остановил группу.

— А вот и наша Лариса, — отметил он буднично, полагая, что гости сами оценят по достоинству красоту живописной местности.

— Райский уголок! — заметил Карл, изумленный увиденным.

Ганс произнес привычное: «Гут!» — но глаза его на этот раз выражали неподдельный восторг.

Чуть выше высокогорного селения, сразу же за хвойным лесом, начинались огромные скалы; зеленый фон здесь резко сменялся первозданной белизной массивных заостренных кверху вершин, освещенных солнцем. Погода стояла ясная, небо — синее-синее.

Постояли, полюбовались, а затем снова отправились в путь, вышли к просторной площадке — отсюда просматривался Эльбрус. Двуглавая макушка могучей горы, упирающаяся мраморной белизной в синий купол неба, показалась совсем близко. Ослепительно сверкал под лучами солнца снег.

Растянулись цепочкой: впереди Виктор, за ним Карл Карстен и остальные альпинисты. Шли неторопливо, размеренно по глубокому белоснежному настилу. Под ногами похрустывала тонкая корка льда. И вдруг кто-то сзади сдавленно вскрикнул.