Шрифт:
— Одно дело — стратегия на поле боя, сынок, — продолжал Амирхан оживленно, — а другое дело — дипломатия. Старое, проверенное многими поколениями оружие. Планом «Эдельвейс» решаются и экономические задачи. Ты, как историк, меня хорошо понимаешь. Вот мы и займемся добычей полезных ископаемых нашего золотоносного Кавказского края. Вот ведь где истинная стратегия.
— К Ноябрьским праздникам должны были сдать шахту «Октябрьская», — подсказал Азамат. — Там богатейшие залежи вольфрама.
— Наступит день — будет шахта нашей, — твердо сказал Амирхан. — Представляешь, что вытворяют при отступлении эти недоумки — коммунисты? Они взрывают предприятия. Уничтожают все своими руками. И шахту эту могли взорвать. Настоящие голодранцы. После них — хоть потоп. По этому принципу жили, по нему и действуют, уходя. Так вот, Ази, — обратился он к нему уже на западный манер. — Наряду с экономическими и стратегическими задачами решаются и политические. Немцы расширяют территорию, как сказал в своем докладе имперский министр по делам восточных областей Альфред Розенберг, от Кавказского перешейка до Ближнего Востока. Хватит и нам жить на чужбине, а если и здесь, то не как в гостях. Хватит. Долго ждали. С помощью немцев мы сможем вернуть наш край. Каждому свое.
Амирхан замолчал; он перехватил ожидающий взгляд присмиревшего Азамата и спросил:
— Тебя что-то тревожит? Отвечу на любой твой вопрос.
— Да вот… не знаю…
— Непривычно?
— Ага.
— Как в первую брачную ночь? — рассмеялся дядька.
— Вроде того, — покраснел племянник.
— Ты не знаешь, с чего начать? Ну это поправимо. Точнее, на первых порах я тебе помогу. Рекомендацию ты получишь от меня. И тебя примут новые власти на самом высоком уровне.
— Немного страшновато… Кошки на душе скребут…
— Не понял. Трусишь, что ли?
— Все как-то вдруг. Так сразу?
— А что тут неожиданного? Более года наступают немцы. Надо было готовиться к новой жизни…
Глава десятая
Тимофеев прибыл во Владикавказ незадолго до начала антифашистского митинга. У братской могилы бойцов героической 11-й армии было многолюдно. Сюда съехались горцы из разных мест, партийные и советские работники соседних республик. Тимофеев был благодарен Ивану Владимировичу Тюленеву за то, что командующий фронтом пригласил его выступить от имени ветеранов гражданской войны. Как и предполагал Василий Сергеевич, не обошлось и без неожиданных встреч…
Из Сталинграда на Северный Кавказ, во Владикавказ, были переброшены несколько соединений. Долгий и опасный путь проделал со своими однополчанами Николай Иванович Ващенко, командир стрелкового полка. И вот он тоже здесь.
— Не представляете, товарищ генерал, в какой переплет мы попали, — рассказывал он после горячих приветствий. — Плыли по Волге до Астрахани. Увязались за нами фашистские бомбардировщики. Несколько раз бомбили. Из Астрахани предстояло вновь двигаться по воде, уже по Каспию до Махачкалы. Надеялись, здесь пронесет. Но — нет! Не обошлось без осложнений. Опять налетели немецкие самолеты. Как будто знали, по какому маршруту движемся. Едва кончились налеты — стал свирепствовать шторм. Думал, душу вывернет наизнанку. Непривычные к качке солдаты изнемогли от рвоты. Облегчение наступило лишь в вагонах товарняков, когда эшелоном добирались до Владикавказа…
Василий Сергеевич рад был встрече со старым боевым товарищем, вспомнили немного о временах гражданской войны. Тюленев, бывший тут же, поддержал разговор.
— Стало быть, снова вместе ветераны одиннадцатой армии! — вымолвил Иван Владимирович с таким воодушевлением, словно намеревался сказать: вот, мол, теперь мы фашистам покажем. — Ну что, Василий Сергеевич, примешь боевого друга вместе с полком в свою дивизию?
— Охотно, товарищ командующий, — ответил Тимофеев.
Митинг открыл секретарь обкома партии. Сначала было зачитано обращение стариков горцев к народам Кавказа. К обелиску подошел высокий мужчина, громко стал читать:
— «Второй год немецкие злодеи и убийцы разрушают нашу Советскую страну, терзают беззащитных стариков, женщин и детей. Сегодня гитлеровские солдаты — это сброд грабителей и душегубов, которые ценою огромных потерь проникли в предгорья нашего родного Кавказа. За гитлеровской армией волочится кровавый след убийств и насилий. Бешеные псы рвутся на Кавказ, чтобы захватить нашу нефть, наш хлеб, наш скот, наши горные богатства. Туда, куда проникла гитлеровская армия, вместе с нею пришла черная смерть, огонь пожаров, ужас разрушений…»
И тут Тимофеев заметил женщину, появившуюся с группой опоздавших на митинг людей и стоящих чуть в стороне от толпы; он пригляделся повнимательнее и узнал знакомый бледно-сиреневого цвета легкий костюм… «Неужто жена?! — опешил Василий Сергеевич, охваченный внезапным волнением. На такую встречу он и рассчитывать не мог. — Как же она здесь оказалась? Ну и Екатерина Андреевна, ну и Катюша… А рядом с ней тоже очень знакомая женщина… Ба, да это же Лиза Соколова, жена моего незабвенного друга!»
Оратор продолжал читать обращение:
— «Мы спрашиваем вас: можем ли мы допустить, чтобы немецкие разбойники грабили наши селения, убивали наших стариков, женщин и детей, поработили наши свободолюбивые народы? Как горные реки не потекут вспять, как прекрасное солнце не перестанет светить над нашей землей, так и черные тучи фашизма никогда не покроют наши Кавказские горы. Не бывать фашистам хозяевами над нашим Кавказом, над нашей Советской страной…»
Вслед за высоким мужчиной, зачитавшим обращение, выступил партийный работник из Грузии: