старался понравиться «первому». Выходили покурить по

очереди, не прерывая процесса застолья. Теплый воздух

помещения расслаблял, становилось по-семейному уютно,

радостно. Все казались добрими, дружными. Последний удар

Змия пропустил, не заметив, на вершине блаженства.

«Вышел из нокаута» в темном переулке, ведущем к дому

коллеги по новой работе. Оба в пальто, без головных уборов. Она

– спиной на мокром асфальте. Я – сверху. Целуемся. Голос над

головой: «Вставайте!». Голос знакомый – заведующего

орготделом райкома партии, тоже участвовавшего в застолье.

Валерий Варзацкий

Какого черта он тут оказался? Замираю. «Ну как хотите», -

пошел, пошатываясь, дальше. В темноте, пьяный, не узнал. Так

начинались райкомовские годы.

На банкете после конференции впервые не то, что осознал,

каким-то животным чутьем понял: иная пьянка. Не такая, к какой

привык. С ощущениями разобрался этак через полгода.

Определил что новая, как коктейль, смешана с властью. Властью

не в административном понимании. Нет, берите выше и шире.

Говорю о власти над людьми.

В этом месте, во имя справедливости, объязан заявить, что

поливать грязью СССР и КПСС не собираюсь. Хорошее с их

стороны, в отношении меня, значительно превышает плохое,

вызванное, к тому же, моими безрассудными поступками.

Поэтому прошу не искать политического подтекста там, где его

нет.

Итак, к вопросу о власти над людьми. Считаю, что

наиболее сильно она проявлялась в сельских райкомах. Могут

возразить: «А города? А могущественные председатели

колхозов? А обкомы и ЦК?»

Подавляющее

большинство

городского

населения

составляли рабочий класс и трудовая интеллигенция. Первые

являлись опорой партии, основным кадровым резервом. Власть

Брежнева – Суслова строила отношения с робочими осторожно,

деликатно, всячески демонстрируя «несокрушимое единство

партии и народа».

Вторые о Брежневе рассказывали анекдоты и трепета

перед властью не испытывали. К тому же еще «несли идеи

партии в народ».

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Председатели колхозов, директора совхозов, несмотря на

значительную авторитарную составляющую в руководстве

хозяйствами, все же были значительно ближе к народу, чем

райкомы. Не категория «власть» повышала надои, привесы,

урожайность. Хорошие председатели, как правило, были

харизматическими лидерами, «батьками». База их методов –

високий личный авторитет.

Можно сказать, что на уровне деревни власть еще не

ощущалась, а на уровне обкома уже теряла сладостную

притягательность натуральности, пройдя сквозь многочисленные

фильтры райкомовских функционеров.

Мне повезло испытать это наркотическое чувство.

Вдвойне повезло – не стать его рабом. Оно реже и ярче чем

любовь, сильнее всяких «маний». Мало тех., кто распознал

роковую страсть в своей душе, еще меньше избавившихся от нее

по своей воле.

Если бы не банкет, то есть пьянка, как детонатор,

вызывающий взрыв словоблудия, и фактор блокирующий,

самосохранение компании, мой мозг мог бы никогда не

зафиксировать новое для него явление. Тогда и жизнь могла бы

пойти по-другому. Как? Ну, например, без желания испытывать

власть почаще и подольше. В целом же, кажется, власть «во

благо» применял несравненно больше, чем «во зло». Кажется, но

судить не мне.

На банкете тосты и анекдоты звучали для «первого».

Дружно смеялись – для «первого». Молчали, слушали,

поддакивали, оплевывали, говорили о спорте, погоде, напивались

– для «первого». Сам он, молодой, курносый, чернявый

маленькими глотками, смакуя, потягивал только для него

предназначеный армянский коньяк. Невообразимая для недавнего

Валерий Варзацкий

инструктора обкома власть стала реальностью. Изменились