Поскольку ни у одного человека, как бы хорошо подготовлен он ни был и какими бы благими ни были его намерения, не может быть полного иммунитета к «ошибке подтверждения» или к своим «слепым зонам», ведущие социологи и психологи, изучавшие ошибочные обвинения, единодушно рекомендуют для страховки делать видеозаписи всех опросов подозреваемых. Сейчас лишь в немногих штатах требуют от полицейских делать электронные записи всех допросов [200] . Полицейские и прокуроры уже давно сопротивляются этому требованию, боясь, как мы подозреваем, скандальных и вызывающих диссонанс открытий, которые могут появиться благодаря видеозаписям. Ральф Лейсер, один из следователей, допрашивавших Брэдли Пейдж, оправдывал свою позицию тем, что «видеозапись зажимает» и «затрудняет обнаружение истины» [201] . Предположим, жаловался он, что опрос продолжается 10 часов. Адвокат обвиняемого заставит присяжных слушать все 10 часов, вместо пятнадцатиминутного признания подозреваемого, в результате информационная перегрузка запутает их. Однако в деле Пейджа доводы прокурора в значительной степени опирались на фрагменты аудиозаписи опроса подозреваемого, которые отсутствовали. Лейсер признал, что он выключил диктофон, перед тем как произнес те слова, которые убедили Пейджа признаться. По словам Пейджа, в этот момент Лейсер попросил его представить, как он мог бы убить свою подругу. (Это еще один маневр, рекомендованный создателями методики Рейда). Пейдж думал, что его попросили придумать воображаемый сценарий, чтобы помочь полиции, и он был поражен, когда Лейсер использовал его слова как полноценное признание. Присяжные не получили полной информации: был опущен вопрос Лейсера, вызвавший так называемое «признание».

В реальности, в тех штатах, где требуют вести видеозапись допросов, полицейским и следователям это понравилось. «Центр ошибочных обвинений» провел опрос в 238 правоохранительных организациях, которые сейчас записывают на видео все допросы лиц, подозреваемых в тяжких преступлениях, и обнаружил, что почти все офицеры полиции, с которыми они говорили, с энтузиазмом поддерживали эту практику. Видеозаписи устраняют проблему изменения своих показаний подозреваемыми и убеждают присяжных в том, что признание было получено честным и законным путем. И, конечно, они позволяют независимым экспертам и присяжным оценивать использовавшиеся следствием приемы и определить, применялись ли в каких-то из них обман или принуждение [202] .

Подобные реформы постепенно внедряются в Канаде и Великобритании, где также вводятся процедуры, цель которых свести к минимуму ошибочные обвинения. Но, по мнению правоведов и социологов Дебры Дейвис и Ричард Лио, американской системе правоохранительных органов мешают устоявшиеся традиции, включая приверженность к методике Рейда и другим сходным процедурам, причем, их работники полностью отрицают, что подобные приемы могут приводить и, действительно, приводят к ложным признаниям и ошибочным обвинениям [203] . Нежелание американской системы криминальной юстиции признавать свои ошибки усугубляет несправедливости, которые в ней происходят. Большинство штатов не делают абсолютно ничего для людей, оправданных, после того как их неправомерно осудили. Они не предоставляют им никакой компенсации за потерянные годы жизни и доходы. Они даже не приносят им официальных извинений. Как это ни жестоко, они даже часто не снимают судимость с оправданных людей, и поэтому им бывает трудно снять жилье или поступить на работу.

С точки зрения теории диссонанса, мы можем понять, почему с жертвами ошибочных обвинений так жестоко обходятся. Эта жестокость прямо пропорционально жесткости и негибкости системы. Если вы знаете, что ошибки неизбежны, для вас не окажется сюрпризом, когда они случатся, и вы предусмотрите меры, чтобы их исправить. Но, если вы не признаетесь себе или другим, что ошибки случаются, тогда каждый ошибочно осужденный человек — это очевидное и унизительное доказательство того, как вы неправы. Извиняться перед ними? Платить им компенсацию? Что за абсурдные предложения. Они ускользнули, используя технические лазейки. Этой технической лазейкой был анализ ДНК? Что же, значит, они виновны еще в чем-то.

И все же, время от времени честный мужчина или женщина преодолевает естественное побуждение пожертвовать истиной и прибегнуть к самооправданиям: офицер полиции сообщает о коррупции; детектив начинает новое расследования дела, которое считалось уже законченным; окружной прокурор признает судебную ошибку. Томас Вейнс, теперь работающий адвокатом в городе Меррилвилле, штат Индиана, 13 лет был прокурором. «Я тогда не стеснялся требовать смертного приговора, — написал он. — Когда преступники виновны, они заслуживают наказания [204] ». Но Вейнс узнал о том, что допускаются ошибки, и что он сам их тоже допускал.

Когда Уильям Батлер Йетс женился в 1917 г., его отец написал ему теплое поздравительное письмо. «Я думаю, что это поможет тебе в твоем поэтическом развитии, — написал он. — Никто по-настоящему не понимает человеческую природу, ни мужчины, ни женщины, если они не прошли через испытание браком — принудительное исследование другого человеческого существа» [205] . Женатым людям приходится узнавать друг о друге больше, чем они когда-либо ожидали (или, возможно, хотели) узнать. Ни с кем другим, даже общаясь с нашими детьми или родителями, мы не узнаем так много о милых и раздражающих привычках других людей, способах справляться с разочарованиями и кризисами и с личными страстными желаниями. Еще, как узнал Джон Батлер Йетс, отец поэта, брак также заставляет разобраться в себе самих и узнать о себе и о том, как люди ведут себя с близким человеком, гораздо больше, чем они ожидали (и, возможно) хотели узнать. Никакие другие отношения так основательно не проверяют пределы нашей готовности быть уступчивыми и прощающими, учиться и изменяться, если мы сможем сопротивляться искушению самооправданий.

Бенджамин Франклин, советовавший «Держите свои глаза открытыми до женитьбы и полузакрытыми — после», понимал силу диссонанса в отношениях. Супружеские пары сначала оправдывают свое желание быть вместе, а потом — оставаться вместе. Когда вы покупаете дом, вы мгновенно начинаете ослаблять диссонанс. Вы расскажете о прекрасных особенностях этого дома, которые вам нравятся: живописный вид из окон на чудесные деревья, простор, подлинные старинные окна — и опустите то, что вам не нравится: неудобная парковка, тесная комната для гостей, старые окна, из которых сквозит. В этом случае самооправдания помогут сохранить чувство радости от вашего красивого нового дома. Если еще перед тем, как вы влюбились в этот дом, геолог сказал вам, что скала над ним — ненадежная, и может рухнуть в любой момент, вы примете эту информацию и уйдете грустными, но не убитыми горем. Но, если вы уже успели не только влюбиться в дом, но и потратить на его покупку денег больше, чем можете себе позволить, и переехали туда с вашим котом, упорно не желавшим покидать ваш прежний дом — вы уже вложили слишком много эмоций и денег, чтобы легко отказаться от этого дома. Теперь, если после переезда кто-то говорит вам, что скала над домом может обрушиться, тот же мотив оправдать ваше решение может задержать вас там слишком долго. Люди, живущие в домах вдоль пляжа Ла Кончита в Калифорнии под скалами, которые разрушаются во время сильных зимних дождей, постоянно испытывают диссонанс, который они разрешают, говоря себе: «Это не стучится еще раз». Это позволяет им оставаться в доме, пока его не смоет очередной сель.