«А что ежели он умрёт прямо сейчас?» — вздрогнула Верочка. Вдруг сделалось страшно, особенно теперь, после встречи с Бахметьевым, ведь если хоть одна живая душа прознает о её былых взаимоотношениях с графом, наверняка в смерти мужа обвинят именно её.

— Иван Павлович, вам лучше? — склонилась она над мужем.

Князь прикрыл веки, отвечая на её вопрос.

— Все будет хорошо, вы поправитесь, — торопливо заговорила Вера, отгоняя от себя свои нелепые страхи.

Одинцов слабо улыбнулся в ответ.

— Я смерти, Верочка, не боюсь. Уж лучше вечный покой, чем так, — хрипло выговорил он. — Это мне наказание за грехи.

Вера промолчала. Да уж, грехов за её супругом водилось немало. Чего только стоили ночи, проведённые с ним, когда Одинцов ещё не был так болен, как нынче. Князь оказался несостоятелен, как мужчина, а во всем винил жену, вернее её холодность. Уж сколько оплеух она получила, сколько слёз пролила в подушку, когда он покидал её спальню, изрыгая проклятия и обзывая супругу самыми нехорошими словами.

Вера так более и не ложилась, бодрствуя до самого утра. Волнения вчерашнего вечера, тревоги минувшей ночи совершенно лишили сил. С каждым уходящим часом, приближалась назначенная встреча, и душа замирала в дурном предчувствии неминуемой катастрофы. Страшил предстоящий разговор. Что за вопросы желал задать Жорж? Неужели тайна её рождения каким-то образом стала известна за пределами семьи Уваровых? Мучаясь неопределённостью, княгиня Одинцова все утро просидела на балконе за чашкой остывшего чая. Лакей принёс корреспонденцию, но Вера даже не притронулась к письмам, блуждая рассеянным взглядом по розовым кустам, не замечая их роскошного цветения и дурманящего аромата.

— Ваше сиятельство, — выдернула княгиню из омута тягостных мыслей горничная, — вы к источнику собирались ехать? Осип коляску к парадному подал.

— Да-да, Катюша, — поднялась Верочка с кресла и шагнула в комнату.

Катерина успела подготовить все к выходу и ждала хозяйку у туалетного столика с щёткой для волос в руках. Бросив беглый взгляд на платье, разложенное на кровати, Верочка нахмурилась. Она всегда одевалась довольно скромно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, и горничная, уже знакомая с её привычками и вкусом, выбрала довольно простое льняное платье бежевого цвета в тонкую коричневую полоску.

— Убери, — велела Вера, жестом указав на платье.

— Какое подать велите? — растерялась Катерина.

— Голубое с черным кружевом, — отозвалась княгиня, придирчиво рассматривая своё отражение в зеркале.

«Неужели всё ещё желаю видеть восхищение в его глазах? — нахмурилась она. — Неужели мне не всё равно, что он думает обо мне? Кого я пытаюсь обмануть? — вздохнула Вера. — Не всё равно. Далеко не всё равно!»

При помощи лакея забравшись в пролётку, княгиня Одинцова откинулась на спинку сидения, спрятавшись в тени, отбрасываемой кожаным верхом коляски. Вера велела ехать к Елизаветинской галерее — излюбленному месту для прогулок и встреч обитателей и гостей Пятигорска. Елизаветинский источник она выбрала неслучайно, здесь всегда было довольно многолюдно, и вряд ли Бахметьев позволит себе что-то лишнее, на глазах гуляющей публики. Оставалось надеяться, что Георгий Алексеевич поймёт, о каком источнике она говорила, ведь Елизаветинский самый известный из всех. Впрочем, коли он не придёт, Вере не в чем будет себя упрекнуть, а столь пугающая встреча отложится на неопределённое время.

Спустившись с подножки, Вера раскрыла над головой кружевной зонтик и направилась к галерее, по пути здороваясь со знакомыми. Улыбка не сходила с её уст, да только на душе кошки скребли, пока она выискивала взглядом знакомый силуэт в белом мундире. Войдя под своды галереи, Вера сложила зонтик и присела на скамейку. Уж давно минул полдень, а Георгий Алексеевич так и не появился. «Сосчитаю до полусотни, — решила княгиня Одинцова, — коли он не появится, то и мне здесь более делать нечего». Она честно сосчитала до пятидесяти и, вздохнув с облегчением, поднялась, намереваясь покинуть галерею.

— Уже уходите, Вера Николавна? — услышала она позади знакомый голос.

Ручка зонтика из полированной слоновой кости выскользнула из рук, и он с тихим стуком упал на мраморные плиты. Нагнувшись, граф Бахметьев поднял зонтик и протянул его княгине Одинцовой.

— Благодарю, — голос Веры едва не сорвался.

Тихо кашлянув, она улыбнулась уголками дрожащих губ.

— Вы позволите? — предложил ей руку Бахметьев.

Вера молча кивнула, позволил взять себя под руку.

— Здесь неподалёку, чуть ниже я приметил весьма укромное местечко, где мы могли бы без помех поговорить, — чуть склонившись к ней, тихо заметил Георгий Алексеевич.

Вера догадалась, что граф имеет в виду грот Дианы, место действительно тихое и уединённое.

— Мы могли бы и здесь говорить без помех, — попыталась воспротивиться она.

Георгий Алексеевич иронично выгнул бровь, одарив свою спутницу многозначительным взглядом.

«Не боюсь я тебя!» — хотелось крикнуть Верочке, но правда состояла в том, что боялась, очень боялась, а уж то, что её страх был очевиден для него, так и вовсе стало неприятным открытием.

— Ну, хорошо, — сдалась она, позволяя Бахметьеву увлечь себя в выбранном им направлении.