Вершинин же сам был рад сбежать подальше от Петербурга, пусть и на время. Семейная жизнь поручика превратилась в настоящий ад. Все его старания разбивались о вечное недовольство madame Вершининой. Что бы он ни делал, Олеся Андревна, всегда находила повод для ссоры. Обыкновенно причиной её упрёков служило весьма скромное финансовое положение семьи и довольно непрезентабельное жилье, за которое поручику приходилось отдавать львиную долю своих доходов.

Андрей Павлович слово своё сдержал и не дал за дочерью ни гроша. Иногда Татьяна Михайловна, сжалившись над дочерью, тайком от супруга отдавала той средства, что генерал Епифанов выделял ей на булавки. Но в целом жизнь Олеси была далека от той, что она представляла себе, будучи ещё в девицах. С рождением первенца проблем у семейства Вершининых только прибавилось, поскольку появилась необходимость оплачивать ещё и услуги няни, что пробило весьма ощутимую брешь в без того скудном бюджете.

Потому как только подвернулся случай покинуть Петербург, Вершинин им воспользовался незамедлительно, приложив немало стараний к тому, чтобы именно ему поручили инспекцию в Пятигорском полку.

Экипаж въехал на главную улицу города. Разглядывая, прогуливающуюся публику, Бахметьев отметил для себя, что в эту пору городок выглядит весьма оживлённым, благодаря большому наплыву отдыхающих.

— Кажется, нам не придётся скучать без женского общества, — иронично заметил он, поймав взгляд хорошенькой блондинки в модной шляпке.

— Вам-то, конечно, Георгий Алексеевич, — уныло отозвался Вершинин.

— Неужели храните верность своей супруге? — съязвил Бахметьев.

— У меня просто нет времени на подобные похождения, — пожал плечами Вершинин, в ответ на злобный выпад графа.

— Да, я слышал, что вы день-деньской на службе пропадаете, — отозвался Георгий Алексеевич. — Я был уверен, что вы станете больше времени с семьёй проводить, а вот столь ярого рвения по службе от вас не ожидал. Куда же делась ваша любовь? — усмехнулся он.

Вершинин вспыхнул, как мальчишка. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но он быстро справился с охватившим его гневом, прекрасно понимая, что Бахметьев нарочно издевается над ним.

— Иногда я готов убить её, а потом пустить пулю себе в лоб, — тихо заговорил он. — Но она не виновата в том, что я не могу дать ей того, чего она так страстно желает.

— Виновата, — тихо обронил Бахметьев, вспоминая свою последнюю якобы нечаянную встречу с madame Вершининой. — Видит Бог, вы того не заслуживали. Жаль, что вы не вняли предостережениям Ланского, да и мой собственный пример, вас не остановил. Но довольно о том, — отвернулся он от своего собеседника, уставившись в окно.

Карета остановилась напротив гостиницы. На первое время Георгий Алексеевич планировал поселиться здесь, а уж после подыскать себе другое жилье.

— Где вы останавливались в прошлый раз? — поинтересовался он у Вершинина.

— У князя Одинцова, — отозвался Константин Григорьевич. — Только, боюсь, он нынче не сдаёт комнаты, — добавил поручик, вспомнив о том, что князь вроде бы должен был жениться.

— Что так? — выгнул бровь Бахметьев.

— В прошлую мою поездку в Пятигорск на обратной дороге я имел счастие познакомиться с его невестой. Так что, думаю, как человек семейный, он вряд ли пожелает видеть посторонних в усадьбе.

— Что ж, придётся поискать другое жилье, — философски заметил Георгий Алексеевич, полагая, что гостиница вряд ли удовлетворит его взыскательный вкус и привычку к комфорту.

Благодаря щедрому предложению Бахметьева, Вершинину не пришлось тратить казённые средства, выданные ему на проезд, и он смог себе позволить снять комнаты в той же гостинице что и Георгий Алексеевич, правда, апартаменты, которые он занял, не были столь же роскошными как те, что оплатил граф.

Бахметьев не собирался являться в штаб полка сразу по приезду. Намереваясь хорошенько выспаться и отдохнуть после дальней дороги, он решил, что вступление в новую должность можно вполне отложить до утра. Однако его планы были нарушены. Слух о его приезде довольно быстро распространился по городку, и уже тем же вечером он имел удовольствие познакомиться с прежним командиром, который пожелал лично передать полк под его командование.

Поводом для знакомства послужило приглашение на ужин от Рукевича, которое доставил молоденький адъютант, с любопытством взиравший на своего будущего командира. Опасаясь обидеть генерала Рукевича отказом, Бахметьев ответил согласием и поспешил переодеться к ужину, поскольку Аполлинарий Фомич был столь любезен, что прислал за ним и Вершининым свою коляску.

Рукевич произвёл на Бахметьева весьма сильное впечатление. У пятидесятипятилетнего генерала была непростая судьба. На Кавказ он попал семнадцатилетним юношей в 1832 году. За участие в польском восстании Аполлинария Фомича приговорили к расстрелу, который заменили ссылкой. Прослужив семь лет рядовым, Рукевич был произведён в прапорщики, потом он стал бригадным адъютантом, адъютантом князя Барятинского, а в 1863 году уже командовал полком. И вот ныне Рукевич был произведён в генералы с назначением помощником начальника двадцать первой пехотной дивизии генерала Геймана. Это и послужило причиной его отъезда. Столь суровые жизненные испытания не могли не сказаться на его характере, но среди сослуживцев он снискал себе репутацию человека строгого, но справедливого.

Бахметьев с некой долей благоговения перед Рукевичем про себя отметил, что ему с его происхождением и состоянием, вряд ли когда-нибудь удастся снискать подобное уважение. Аполлинарий Фомич являлся образцом военного офицера и, вспоминая, восторженные отзывы Вершинина о нём, Георгий Алексеевич, нынче был склонен с ним согласиться. Ужин прошёл в весьма дружественной и непринуждённой обстановке. Рукевич пообещал напоследок поспособствовать знакомству своего восприемника с местным обществом и пожелал тому не уронить чести полка.