– Мне очень жаль.

Годрик не поднял взгляда.

– Мы были очень близки, поэтому я тяжело перенес ее смерть. А потом, три года спустя, отец женился снова. И мне это ужасно не понравилось.

Годрик говорил сухо и бесстрастно, хотя будучи ребенком, он наверняка оказался не таким стойким и мучился от тяжелой внутренней борьбы.

– Что же случилось дальше?

– Отец отослал меня в школу, – продолжал рассказ Годрик, – а когда наступили каникулы, сэр Стэнли предложил мне провести их у него.

Брови Мэггс сошлись на переносице.

– Ты не поехал домой, чтобы повидать семью?

– Нет. – Годрик еле заметно поджал губы, и это привлекло внимание Мэггс. Да, его тело казалось вытесанным из камня, но губы, особенно нижняя, казались такими мягкими.

Да нет же, они и были мягкими. Мэггс внезапно вспомнила прикосновение этих губ к груди. Вспомнила, как нежно они обхватили сосок. Но они могли быть и решительными.

Мэггс судорожно сглотнула, прогоняя видение. Да что с ней такое происходит? Она схватилась за торчащую из подола нитку.

– Наверное, это очень трудно… быть разлученным с отцом.

– Для меня так было лучше, – ответил Годрик. – Мы часто ссорились и каждый раз по моей вине. Я вел себя неразумно. Винил его в смерти матери и ругал за повторный брак. А уж как я ненавидел мачеху…

– Тебе было всего тринадцать лет, – мягко произнесла Мэггс, сердце которой сжалось от жалости. – Уверена, она понимала твое горе и смятение.

Годрик нахмурился и покачал головой. Он ей не поверил.

– В любом случае эта вражда затянулась на несколько лет. Если я не ходил в школу, то жил у сэра Стэнли. И когда я жил с ним, он меня учил.

Мэггс нахмурилась и машинально потянула за нитку.

– Чему учил?

– Как стать Призраком Сент-Джайлза. – Годрик развел руками. – Хотя поначалу я думал, что это просто гимнастика. У сэра Стэнли была специально оборудованная для занятий комната с набитыми опилками манекенами, мишенями и прочими приспособлениями. Там он учил меня правильно падать и кувыркаться, фехтовать, драться.

– Кувыркаться? Как акробаты на ярмарке? – Мэггс восхищенно подалась вперед, представив, как Годрик крутит сальто.

– Да, как комический актер. – Годрик взглянул на жену, и от уголков его глаз побежали мелкие морщинки. – Я знаю, это звучит нелепо, но научиться управлять телом и жестами очень сложно. Особенно мальчику, в душе которого скопилось слишком много гнева…

Мэггс закусила губу, представив потерянного мальчика, отрезанного от семьи, озлобленного и одинокого. Внезапно она ощутила огромную признательность покойному сэру Стэнли. Пусть он и был эксцентричным человеком, но, судя по всему, знал, как обращаться с подростками.

Взгляд Годрика перекочевал на губы Мэггс, а потом на свои зажатые между колен руки.

– Так продолжалось несколько лет. А потом, когда мне исполнилось восемнадцать, мы по разнообразным признакам определили, что сэр Стэнли был Призраком Сент-Джайлза…

– Что? Подожди. – Мэггс выдернула нитку, но ей уже не было никакого дела до того, будет ли на этом месте дырка или нет. – Сэр Стэнли был настоящим Призраком!

– Да. Хотя… – Годрик наклонил голову набок, – мы знали только об одном. Легенда об этом Призраке передавалась из уст в уста на протяжении многих лет. Может, даже столетий. Вполне возможно, что еще раньше кто-то другой надевал по ночам костюм Призрака.

Мэггс слегка приоткрыла рот, представив целую вереницу людей, каждый из которых считал себя настоящим Призраком Сент-Джайлза. Кому такое вообще пришло в голову? Мэггс смотрела на Годрика, и ее мучил еще один вопрос.

– Кто это – мы?

– А… – Годрик выпрямился в кресле, рассеянно потянулся к плечу, а потом вновь уронил руку на колени. – Ты об этом…

Почему он замолчал?

– Да.

Годрик глубоко вздохнул и посмотрел на Мэггс.

– Нас было несколько.

– Несколько… – Глаза Мэггс расширились. – Призраков? Одновременно?

Годрик кивнул:

– К тому времени, как мне исполнилось восемнадцать, к нашим занятиям присоединился еще один мальчик. Он был младше меня, но такой же озлобленный, как и я в свои четырнадцать лет. – Годрик нахмурился. – Даже злее.

– Как его звали?

– Я не могу тебе сказать, – извиняющимся тоном произнес Годрик.

– Что? – возмущенно воскликнула Мэггс. – Почему?

Годрик пожал плечами:

– Потому что это не моя тайна.

Да, Мэггс не могла не согласиться с тем, что со стороны Годрика было весьма благородно сохранить чужую тайну. И тем не менее разочарованию ее не было предела.