Последние слова были написаны очень мелко, так как лист бумаги заканчивался. Мэггс разгладила письмо. Она помнила тот зимний день и то, как все были счастливы. Только ей одной словно не хватало чего-то. Она уже знала, что очень хочет ребенка, но было что-то еще, чего она хотела, когда писала это письмо.

Дверь в комнату Годрика отворилась.

Мэггс подняла голову, даже не пытаясь спрятать письмо, которое держала в руках.

Годрик остановился на пороге и слегка вскинул брови при виде того, что жена находится у него в спальне и рассматривает его вещи.

– Доброе утро.

– Ты сохранил их все! – выпалила Мэггс.

– Твои письма? Да. – Он вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Судя по всему, он ни капли не рассердился, что Мэггс без приглашения пришла в нему в спальню.

И от этого она почувствовала себя еще более виноватой. Она вот не хранила писем Годрика. Разве что только последние. Да и те швырнула в шкаф и забыла.

– Почему ты их хранишь?

– Мне нравится их перечитывать. – Голос Годрика звучал глухо, и Мэггс показалось, будто этот звук царапает ей спину.

Она отвернулась, аккуратно сложила письмо и положила к остальным.

– Ты думаешь о Кларе?

Вопрос был слишком личным, слишком интимным, но Мэггс все же ждала ответа с замиранием сердца.

– Да.

– Часто?

Годрик покачал головой:

– Не так часто, как раньше.

Мэггс закусила губу и прикрыла глаза.

– Ты испытываешь чувство вины, когда занимаешься со мной любовью?

– Нет. – Мэггс почувствовала, что Годрик подошел ближе. Исходящее от него тепло согревало ее спину. – Я сильно любил Клару и никогда ее не забуду. Но она умерла. За последние несколько недель я понял, что нельзя смешивать мои чувства к ней с любовью к тебе.

Мэггс судорожно втянула носом воздух, и ее сердце забилось быстрее, хотя она была совсем не уверена в том, что хочет все это слышать.

– Но… но как же ты смирился? Любовь, что ты чувствовал… Она была настоящей? Крепкой?

– Да, настоящей. – Мэггс ощутила прикосновение теплых твердых ладоней Годрика к плечам. – Думаю, если бы ты не вошла вдруг в мою жизнь, я так и жил бы затворником. Но этого не случилось. Потому что приехала ты, – просто произнес Годрик.

Мэггс открыла глаза и развернулась, чтобы посмотреть на мужа.

– Ты жалеешь об этом? Ненавидишь меня за то, что я вынудила тебя отодвинуть воспоминания о Кларе на второй план?

Кончики губ Годрика слегка приподнялись.

– Ты не вынуждала меня. – Он взглянул на Мэггс печальными серыми глазами. – А ты чувствуешь, что предала Роджера?

– Не знаю, – честно ответила Мэггс, и она не кривила душой. Ее чувства к Роджеру пребывали в беспорядке. Она увидела, как поморщился Годрик, хотя и хотел скрыть это, и Мэггс ощутила ответную боль. И все же она продолжала, потому что Годрик заслуживал того, чтобы знать правду. – Я хочу – хотела – ребенка так сильно, что, думаю, он бы понял. Он был счастливым, жизнерадостным человеком, и думаю… надеюсь… хотел бы видеть счастливой и меня. Но я так и не предала суду его убийцу. – Мэггс посмотрела на мужа, в попытке хоть с помощью взгляда объяснить ему свои чувства.

– Я же обещал тебе найти способ заставить Кершо заплатить за содеянное, и я сдержу обещание, – решительно произнес Годрик, и в его голосе зазвенел металл. – Обещаю помочь тебе отомстить за Роджера.

– Я не хочу, чтобы ты возвращался в Сент-Джайлз, – прошептала Мэггс, проводя пальцем по подбородку мужа. – Я и так уже слишком многим тебе обязана. Всем, что ты для меня сделал. Всем, от чего ты ради меня отказался.

– Между нами не может быть никаких долгов. – Годрик улыбнулся. – Я добровольно решил отказаться от своего горя. Ведь жизнь для живых.

Мэггс посмотрела в потемневшие глаза мужа, и ей ужасно захотелось сказать ему… Сказать, что она, кажется, забеременела и носит в себе жизнь. Но потом Мэггс с ужасом вспомнила, что может последовать за ее признанием. Ведь она пообещала уехать, как только забеременеет.

Но ей не хотелось покидать Годрика. Не сейчас. А может, и вообще никогда.

Мэггс промолчала, а брови мужа сошлись на переносице, как если бы он пытался прочитать ее мысли. Это выражение лица вкупе с привычным седым париком и очками, сдвинутыми на лоб, делало его суровым и непреклонным. Однако Мэггс он казался неотразимым, поэтому она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать мужа.

Отстранившись, Мэггс обнаружила, что Годрик сбит с толку, но она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

– Идем, – произнес он. – Ты же хотела посетить сегодня Спринг-Гарденс.

Мэггс наклонила голову, когда Годрик взял ее за руку и повел из спальни. Счастье переполняло ее, но она сдержалась, ибо знала: скоро ей придется рассказать мужу о беременности. И как только она это сделает, он попросит ее уехать из Лондона.

А раз так, ей нужно успеть отомстить за Роджера.

Годрик нашел Спринг-Гарденс довольно приятным местом, хотя никогда не интересовался цветами и растениями. А вот Мэггс интересовалась, и Годрику передавались ее радость и восхищение.