Витя оделся и на цыпочках вышел из дома. Он не знал, куда он пойдет. Ему было все равно. Но ему не хотелось оставаться там, где для него было все кончено и нужно было заниматься только одним: готовить новый домик — «гробик».

Он шел по проселочной дороге. Невдалеке потянулись перелески, солнце уже припекало. Витя укрылся от зноя под тенистым пологом леса. На краю поляны он увидел пасеку. Кто-то на ней работал в белой одежде. Витя хотел есть, его мучил кашель. Пасечник, еще крепкий старик, поднял голову и посмотрел на Витю. Витя подошел.

— Ну, что, малец, заплутал?

И тут совершенно неожиданно на глаза Вити навернулись слезы:

— Какой заплутал, умру я, дедушка!

— Что это ты, молодец красный, умирать собрался? Что за слезы?

— Врач сказал, что туберкулез не лечится.

— А ну постой, — дед скосил глаза куда-то вдаль, словно заглянул в какую-то ему одному ведомую книгу судеб, и, вернув взгляд обратно на Витино лицо, уверенно сказал:

— Дурак твой врач, до старости будешь жить!

У Вити мгновенно высохли слезы:

— Почем знаешь, дед?

— Знаю! Где живешь — то? Поди, матери скажи, что нашел травника, мол, он меня взялся полечить… А то мать-то волнуется.

Дед сдержал слово. Витя ходил на пасеку, помогал как мог старику. Тот поил его травами, подробно рассказывая, какая травинка чего лечит. Ходил Витя вместе с дедом и в сосновый бор, живицу собирал. Делали они надрезы на стволе сосен; в отщеп ставили картонные стаканчики. Туда за несколько дней натекала смолистая живица. Из нее дед выпаривал самопальный живичный скипидар и заставлял Витю вдыхать пары подогретого скипидара.

После двухчасовой ингаляции оба шли снова в сосновый бор, где дед учил Витю петь — надо было легкие разрабатывать.

— Да не ори ты, чувствуй мелодию, — поучал он подростка.

— А разве от мелодии болезнь пройдет?

— Пройдет еще как!

Они на два голоса пели все: и «Боже царя храни», и «Дубинушку», и «Разбойничков».

— Главное, не выходи из мелодии, веди ее, — поучал дед…

Болезнь отступила. И это было чудо. Ибо кавернозный двусторонний туберкулез, именно такой, какой был у Караваева, не лечится даже современной медициной.

Жизнь манила Караваева своей неизведанностью. Его интересовало буквально все. Он спешил жить. Вот он студент железнодорожного техникума — осуществилась его детская мечта стать машинистом, разобраться в хитросплетениях железнодорожных путей… Эти пути так похожи на судьбы людей.

Вот он посещает занятия в Рижском университете. Биология, медицина, философия — предмет его пристального внимания… Вот Караваев на занятиях йогой (она была чрезвычайно популярна в начале двадцатого веке в Риге, как и в других европейских столицах). Но более всего Караваева привлекает человек — тайна его бытия и происхождения. Зарождается человек в маленьком пузырьке, появляется на свет беспомощным, но растет, крепнет его тело — он становится взрослым… Потом тело стареет, и уходит человек за грань очерченного земного круга.

Откуда пришел человек: его душа? Куда он ушел? Для чего он посетил сей мир? Караваев пытается для себя отыскать ответ на эти вечные вопросы бытия.

«Караваев, да ты философ!» — запальчиво выговаривает ему веснушчатый паренек, его товарищ по университету.

Красивая девушка машет ему рукой среди песчаных дюн и изогнутых ветром сосен. «Витя!» — кричит она, но ветер уносит ее голос. Она смеется. Витя видит это. Вот они уже вместе. Ветер треплет ее мокрые волосы. Море шумит. Пена длинными волнистыми змеями извивается у их ног…

Караваев вовсе не был отшельником.

Однако причудливы и неисповедимы пути, уготованные Богом человеку в этом мире. Караваев поет в церковном хоре православного храма и чувствует, почти наверняка знает, что есть нечто большее, чем жизнь с ее привычными радостями. Есть то, что он впоследствии назовет Океаном Разума. И лишь совесть одна соединяет каждого человека с этим океаном.

Караваев чувствует свою миссию. Он ощущает, что он не такой, как все. Он верит, что был рожден второй раз не для того, чтобы срывать плоды наслаждений с древа времени. Это чувство ему привил его наставник — старый пасечник-целитель.

Караваев женился. У него растет маленькая дочь. Теперь он живет в старой Риге, в его личной библиотеке собрано множество книг по йоге, эзотерике, целительству. Однако Караваев чувствует настоятельную потребность объединить разрозненные знания о человеке, о методах исцеления в единую систему.

Система оздоровления явилась Караваеву во сне во всей своей цельности и единстве. Она явилась в сиянии и блеске озарения, как являлась, наверное, античная богиня своему преданному поклоннику, проводившему ночи у порога древнего храма…