Шрифт:
Камила резко развернулась и в несколько легких шагов дошла до дверей. Она все еще любила этого человека. Столько времени прошло, а чувства нисколько не притупились. Две секунды ожидания - в надежде, что Уилл ее все же остановит, не даст уйти... Ничего.
Женщина открыла дверь и исчезла в вечерних сумерках. На что она надеялась? Сколько раз они пытались поговорить и выяснить отношения? Самое обидное в споре - когда другая сторона тебя не слышит. Каждый остается при своем мнении, и каждый чувствует себя обиженным. Вот оборотная сторона твоей медали, гордость.
Уилл со злостью пнул мягкую подушку, уютно расположенную на кресле. Затем, посчитав, что этого недостаточно, пнул и само кресло. Он был не прав и знал это, кругом не прав, окончательно и бесповоротно. Это и бесило. Совершить ошибки, которые он успел совершить - ужасно. Но еще ужаснее осознать это по прошествии стольких лет! А исправить их как - непонятно. Можно ли их вообще исправить?
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Дружная семья
Джеку снился сон.
Сон яркий и одновременно тревожный. Джек будто бы сидел на троне, в королевской мантии и с короной на голове. И все обращались к нему с поклонами и только как «Ваше Величество». И разговаривали почему-то лишь по-русски. На языке, который ему очень нравился, но который, к сожалению, он начал помаленьку, за неимением русскоязычных собеседников, забывать. По левую руку от него сидели за накрытым столом его друзья. По правую - мать, сестра, братья и многочисленные родственники по материнской линии. И все праздновали его свадьбу, свадьбу его и Джейн. Невесты только рядом с ним не было. Но ни гости, ни он сам от этого почему-то не смущались. Зато среди приглашенных была Алисия. Она весело щебетала и рассказывала о своей несложившейся личной жизни. Оказывается, от нее сбежал уже тысяча сто первый жених. Она снова свободна, счастлива и опять не против встречаться с Джеком. Они ведь созданы друг для друга! Во всяком случае, пока Джейн здесь нет. Джек ведь не против? И Джек почему-то согласно кивал. Алисия же все время улыбалась и хлопала в ладоши всем выступающим с поздравлениями. На большой паркетной площадке исполняли в честь молодоженов свой зажигательный танец приглашенные цыгане. Даже Резеда что-то старательно вытанцовывала. Затем конферансье в возникшей паузе объявил, что в честь всех влюбленных отец жениха исполнит современную французскую серенаду. Тогда в центр площадки вышел Уилл Карно и громко красивым баритоном без аккомпанемента запел любовную песнь:
– О, Камила, о, Камила! Ты своею красотой
Мое сердце поразила, забрала сон и покой!
Все есть в этой женщине - и ум, и красота!
О, Камила, о, Камила - ты моя мечта!
Хочу любимым быть тобою!
Хочу судьбой твоею быть!
Камила, будь моей женою!
Мне без тебя не жить!..
«Да, папа совсем обезумел на старости лет! Прийти на мою свадьбу и объясняться в любви маме...».
– Уилл?! Господи, что ты здесь делаешь? Перестань немедленно распевать песни под моими окнами! Ты же всех соседей разбудишь! Я уж не говорю о журналистах! - громким шепотом зашумела на солиста Камила. Выскочив в пять часов утра на балкон в одной ночной рубашке, поверх которой была наброшена шаль, без строгой прически и косметики, главный специалист политической рекламы выглядела сейчас самой обыкновенной женщиной. - Уилл! Ты меня слышишь? Прекрати, не то я на тебя все цветы с подоконника скидаю! Я... Я охрану вызову!
... - О, Камила! Под звездою под счастливой я рожден!
Если б ты меня любила - был я небом награжден!
Мне не надо денег, власти! Лишь глядеть в твои глаза!
Ведь любовь - источник счастья! Я прошу сказать мне «ДА»!
Молю, чтоб сердце мне открыла!
Хочу судьбой твоею быть!
Я люблю тебя, Камила!
Мне без тебя не жить!..
– Уилл! Прекрати, пожалуйста! Ты весь дом разбудишь. Что скажут дети?..
Джек окончательно проснулся, сел на кровати и внимательно посмотрел в сторону открытого окна. Фараон тоже соскочил с подушки своего хозяина, где он неизменно привык спать нос к носу, и запрыгнул на подоконник, разглядывая все происходящее на улице.
... - О, Камила! Найди в себе силы простить!
Дать шанс - мне, себе и детям!
Чтоб каждый день я мог говорить:
Спасибо, что вы есть на свете!..
В дверь комнаты Джека робко постучались. София, такая же заспанная, в халате, с распущенными спутанными волосами, возникла на пороге его комнаты.
– Джек, ты уже проснулся? Там, под окнами, какой-то тип распевает для мамы серенады.
– Да, София. Я знаю этого типа. Это наш с тобой отец.
– Отец? Ты не шутишь?
– Какие уж тут шутки? Я узнаю его голос среди миллиона. Не подозревал, что он умеет петь.
– Да... а... Там уже толпа зевак начала собираться под окнами. Боюсь, что мама сегодня определенно попадет в утренние газеты. Думаешь, он будет еще долго распевать свою арию?
Джек рассмеялся.
– Ха-ха! Пока своего не добьется, София.
– Ты думаешь, он сможет вот так, к примеру, сутки стоять и петь?
– Надо будет - и неделю! Он точно сможет. А ты полагаешь, мама продержится - сутки его слушать?
... - Хочу любимым быть тобою!
Хочу судьбой твоею быть!
Камила, будь моей женою!
Мне без тебя не жить!..
– Не знаю, Джек. Интересно, а какой он? Вот бы одним глазочком на него взглянуть!
– Так выйди на балкон или к окну подойди.
– Ну да! В таком виде засветиться в прессе?
– Ладно. Я спущусь за ним. Думаю, мама не будет возражать. Не прилюдно ведь выяснять отношения.
– Джек, ты что, в таком виде выйдешь на улицу? В халате? Ты же кандидат в Президенты!