– Я всегда знала, что мы будем вместе, – говорила Ирина, отпивая из чашки, которую держала обеими руками. – На всю жизнь. Ты же не смог уйти и забыть? Не смог. Ты вернулся. Мы оба вернулись. Ты жил далеко от дома, за границей, и вдруг тебя потянуло домой, ты чувствовал, что я жду. Лида считает, что я сошла с ума, ей не понять. Может, действительно сошла. Вообще, говорят, нормальных людей нет. Ну и что? Если мне так легче… А что, лучше рвать по живому, топтать память ногами, сводить счеты – кто кому остался должен? Теперь есть только память. И благодарность – за девочку с розовыми бантиками, нашу дочку. Как мы ее назовем? Лида предлагает… Все не то! Как твою маму – хочешь? Евгения. Женька. Женечка. Я буду рассказывать ей о тебе… Жаль, у меня только наши школьные фотографии… Она пойдет в школу, нашу, вторую городскую… Спасибо! Я так тебя люблю!

Небо вдруг потемнело, и у Ирины над головой пронесся шквал, заставив ее вскрикнуть и пригнуться. Шипящий раскаленный жгут молнии прошил пространство и вонзился в кусты неподалеку. Ирина уронила чашку – ветер подхватил ее и понес вдоль аллеи. Тут же в природе загрохотало утробным басом и рявкнуло так, что содрогнулась земля. Ирина снова вскрикнула. Голос грома напомнил ей бас Гетмана. На лицо ей упала увесистая капля, другие, с шумом заплюхали на асфальт, вздувая пузыри. Ирина вскочила и побежала к дереву за аллеей, к старому раскидистому клену, прижалась к шершавому стволу и замерла.

Ливень стоял стеной, хлестали молнии, и грохотало страшно – казалось, камни падали с неба. Вакханалия продолжалась минуты три или четыре – и вдруг, как по мановению волшебной палочки, все прекратилось. Пронеслись и исчезли вдали черные тучи, небо мгновенно очистилось, стало радостно-голубым, и погромыхивало уже вполне добродушно где-то вдалеке. Выкатилось солнце, мокрый мир вспыхнул ему навстречу алмазами, защебетали птицы.

Ошеломленная, Ирина стояла под зонтом клена, в густой его тени, не решаясь выйти. Она смотрела на жизнерадостно сверкающую зелень, на блестящие мраморные надгробия, на примятые ливнем разгибающиеся травы и цветы, и что-то рождалось в душе, какое-то невнятное чувство и невнятное разумение…

– Что это было? – спросила она кого-то.

Ей никто не ответил, только клен стряхнул с листьев несколько капель прямо ей на лицо и шею, и она поежилась.

– Это был знак? – спросила она снова, слизнув с губ холодную каплю.

И снова ей не ответили. Сверкающий мир был безмятежен, от земли поднимался белый пар…

– Не понимаю… Не может быть! – Она вдруг ахнула и закрыла лицо руками. – Нет!

Ирина вынырнула из-под сени клена, подняла с земли чашку и термос, спрятала в сумку, собрала складной парусиновый стульчик и пошла к выходу.

Она добралась домой, сняла влажный сарафан, включила электрочайник, передумала и щелкнула кнопкой кофеварки.

Она сидела за столом, глубоко задумавшись, и в полной растерянности пила кофе…

Звонок в дверь вырвал из состояния каменной задумчивости. Это была Лида, которая три дня назад ушла навсегда, поклявшись, что – все, с нее хватит этого маразма, преданности и дурацкой любви к Гетману, которая застит белый свет и мешает нормально функционировать!

– Подумай сама! – кричала Лидка. – Что ты, такая, сможешь дать ребенку? И не факт, что девочка с розовыми бантиками, – может, парень! А ты в соплях и слезах, аж тошно! Вернись, пока не поздно! Ты ему не нужна! Ни тогда была не нужна, ни сейчас, дура!

Логики в последней фразе не было вовсе, но зато были настроение и страсть. Ирина только улыбалась в ответ своей «слабоумной» улыбочкой, которая приводила Лидку в бешенство.

– На меня не рассчитывай! Все! Хватит! – Подруга вылетела, громко хлопнув дверью.

И теперь, по истечении трех дней, она снова была здесь – так летела, что запыхалась.

– Привет! Ты еще ничего не знаешь? – выпалила она с ходу.

Ирина сжалась от дурного предчувствия. Неужели догадалась? Она молча смотрела на Лидку.

– Малолетку Гетманчука арестовали!

Ирина не отреагировала.

– Слышишь, мать? Славкину малолетку арестовали за убийство! Я так и знала!

– Не может быть, – выдавила из себя Ирина. – Не верю…

– Веришь, не веришь, а ведь арестовали-то недаром! Весь город на ушах. Ты хоть газету местную читаешь? Пашка Рыдаев, говорят, уже предложил свои услуги. Ужас! Ты-то, мать, как? Жива? Не голодная? Кофий? – изумилась Лидка. – А ребенок?

Ирина пожала плечами.

– Не поняла! Ложная тревога? Да скажи ты хоть что-нибудь! Не пугай меня! – Лидка схватилась за сердце.

– Я была на кладбище, – сказала Ирина печально.

– Не новость. И… что?

– Была гроза.

– Гроза? – удивилась Лидка. – В городе вроде не было. И что дальше?

– Понимаешь, я… – Ирина запнулась.

– Ну! – подбодрила ее Лидка. – Гроза… И что?

– Молния и гром, черные тучи, потом вдруг ливень полил как из ведра. И сразу же солнце!

Лидка уставилась на Ирину, с грохотом поставила кофейник.

– Не пугай меня! В чем дело? Промокла?

– Нет, я стояла под деревом.