– Кто ты такой? Следователь? Или журналист?

– Конечно, журналист. Значит, купчая у вас есть? И не нужно мне тыкать, я этого не люблю. Татьяна, мы, кажется, можем идти.

– Подождите, я вам мою купчую покажу.

– Не нужно, мы вам и так верим.

Дронго пропустил Фешукову первой и вышел следом за ней.

– Может, чайку попьете? – крикнул им вдогонку Рябов, проявляя запоздалое гостеприимство.

– Спасибо, не нужно, – ответил ему на прощание Дронго.

Собака снова залаяла. Они дошли до калитки, и в этот момент из дома вышел, тяжело ступая, Рябов.

– Что будет с моим домом? – крикнул он гостям. – Они меня могут выгнать?

– Нет, – отозвался Дронго, – подавайте в суд. Пусть они доказывают, что вы неправильно купили этот дом. Если вашу купчую регистрировал нотариус, то вы можете получить всю сумму, заплаченную за дом.

– Это мне мало. Что я куплю сегодня на такие деньги? – разозлился Рябов. – А мое имущество, хозяйство? Я сарай построил…

– До свидания, – сказал Дронго, закрывая калитку.

На улице он вздохнул полной грудью. В доме Рябова был невыносимый смрад, пахло плесенью и пылью.

– Вы думаете, что он не врет? – спросила Фешукова.

– Я думаю, что в полиции наверняка проверили, откуда у него появились деньги и машина. Мне скорее была важна его реакция, чем ответ.

– У нас осталось только полтора часа, – напомнила Татьяна, – опоздаем на «Травиату». И учтите, что я должна еще переодеться.

– Тогда ловим машину и едем к вам, – согласился Дронго, – мне тоже нужно сменить костюм. Он, кажется, пропах всеми запахами этого дома.

Они условились встретиться у здания театра. Дронго успел заехать к себе и переодеться. У отеля стоял «Ситроен», и его водитель проводил Дронго обиженным взглядом. Но когда через полчаса Дронго сел в такси, «Ситроен» сразу пристроился за ними. Впрочем, сейчас Дронго и не думал от него отрываться. Он доехал до театра и вышел из машины, представляя себе состояние своих «наблюдателей», явно не ожидавших, что он позволит себе провести вечер в опере. Фешукова ждала его у входа. Они сдали верхнюю одежду в гардероб и поднялись в правую ложу, откуда прекрасно была видна сцена.

Божественная музыка Верди сделала этот вечер незабываемым. Слушая певцов, Дронго расслабился и позволил себе несколько отвлечься от всех событий двух предыдущих дней. Он любил классику, и среди его самых любимых композиторов были Брамс, Шопен, Штраус, Верди. Но двоих он выделял особенно – Моцарта и Чайковского. В Моцарте угадывалась абсолютная свобода духа и невероятные озарения. А музыка Чайковского заставляла сжиматься сердце от тоски, печали, счастья, боли. Звуки, сотворенные гением музыки, словно заменяли дыхание, настолько они были органичными и вместе с тем пронзительными.

– Вам нравится? – спросила в перерыве Татьяна.

– Очень, – искренне ответил он, – большое спасибо за ваше приглашение.

Когда после спектакля они вышли из здания театра, на улице шел сильный дождь. Дронго поймал такси и повез Фешукову домой.

– Какие у вас на завтра планы? – спросила она. – Вы хотите с кем-то увидеться?

– Да, – кивнул Дронго, – но с одним условием, чтобы вы не говорили об этом Лилии. Я хочу встретиться с первой женой Арманда.

– С Визмой? – удивилась Татьяна. – Зачем вам это нужно? Они не виделись с Армандом много лет. Она вообще ничего не знала о его жизни. Только исправно получала деньги на Лайму. Арманд был очень порядочный человек, даже когда его дочери исполнилось восемнадцать лет и формально можно было больше не выплачивать алименты на содержание совершеннолетней дочери, он всегда им помогал. Делал все, что мог. И даже более того. А Лилия относилась к его дочери, как к родной. Она так радовалась рождению внуков, словно это ее мальчики. И так жалела, что Арманд их не увидел.

– И тем не менее я хотел бы с ней встретиться, – твердо повторил Дронго. – И еще мне нужно найти хотя бы одного из тех двоих офицеров полиции, которые дежурили в то утро рядом с домом погибшего.

– Одного я знаю, – вспомнила Татьяна, – его двоюродная сестра работала у нас в институте. Второго даже не помню. Ведь столько лет прошло…

– Я бы хотел встретиться и с ним. Кроме того, я обратил внимание на слова Рябова. Он сказал, что заступил в девять утра. А до него дежурил другой человек. Значит, мне нужно встретиться и с ним. И еще с соседями, которые были в то утро в доме. Как видите, у меня обширная программа, которую я обязан выполнить, чтобы проверить все факты.

– Вы хотите поехать в Вентспилс к этому Скалбе? – вспомнила Фешукова про напарника Рябова.

– Обязательно поеду, – подтвердил Дронго, – у меня есть некоторые сомнения относительно официальной версии случившегося. Может, зайдем куда-нибудь и выпьем кофе?

– Давайте, – согласилась Татьяна, – у Домского собора есть неплохой ресторан. Какой кофе вы любите?

– Я люблю чай, – улыбнулся Дронго, – но с вами посижу с удовольствием.

В центре города было тихо. Встречались лишь редкие прохожие. Они вышли на площадь перед Домским собором и, свернув налево, подошли к небольшому ресторану. Внутри почти не было посетителей. Они сели за деревянный столик и заказали себе две порции чая. Фешукова решила из солидарности пить чай, и тогда он попросил принести бутылку красного вина. Вино оказалось терпким и приятным на вкус. Из окон был виден Домский собор.