Стоят стога, как куличи,
И телеграфный столб скрипит,
И над водой туман кипит,
И схваченное льдом жнивье —
Как отражение мое
В скрипучем отзвуке шагов,
Где я иду среди стогов,
Среди жнивья, среди борозд,
Сквозь тишину под небом звезд.
В моем сознанье заключен
Какой-то звук, какой-то звон,
А может, жест или кивок,
Который передать бы мог,
Как телеграфный столб скрипит,
И над водой туман кипит,
И как вдоль горизонта в ряд,
Как куличи, стога стоят,
И я иду среди борозд…
Но от меня за сотни верст
Ты мельком в зеркало глядишь
И глаз карандашом тенишь.
Тем зеркалом отражено
В стакане светлое вино.
Там лампа над столом висит,
Машинка под окном стучит,
Тебе портниха платье шьет,
А твой жених маджари пьет.

III

По аэродрому, по аэродрому

 

Лайнер прокатил, как по судьбе…

Шлягер 1981 года

Там, где сосны цеплялись
За прибрежный откос,
На всю жизнь расставались,
А смеялись до слез.
А смеялись – как дети
От смешинки во рту,
Не желая заметить,
Что подводим черту!
Не избегнув соблазна
И восторг ощутив,
Повторять безобразный
Танцевальный мотив!
Словно Бог в утешенье
Нам послал карнавал,
И ОВИР разрешенье
На тебя не давал,
Словно нам оставались
Не минуты – года,
Мы смеялись, смеялись,
Как потом никогда.

IV

Андрий лежал, как не бывает,
Со странным выраженьем глаз,
Еще не понимал Тарас,
Что пуля насмерть убивает,
Еще не понимал значенья
Вдруг разделившей их черты,
Еще смотрел с недоуменьем
На сына юные черты.

ЭПИЛОГ

Первый вариант

Я выход путаю и вход
И, впав в уныние и робость,
Задумчиво вхожу не в тот,
Не в тот вагон или автобус.
Кого бужу ночной порой,
В чью дверь стучу и беспокою,
И мыслей комариный рой
Над белою моей башкою.
Кто я? Каких земель и стран?
Кто близок мне и кто знаком мне?
Я потерял свой род и клан,
Себя забыл, себя не помню.
Где те поля, и тот закат,
И запах меда и гречихи,
Где та рука, лицо и взгляд,
Тот взгляд приветливый и тихий?
Где тот приют, тот дом, тот кров,
Где б я, очнувшись от запоя
Постыдных дней и горьких снов,
Вновь мог бы стать самим собою?
Кто я? Что я? Каких примет,
Каких дорог и троп прохожий?
Чей друг, чей муж и чей сосед —
Родства не помнящий раб божий.

ЭПИЛОГ

Второй вариант

Как торопился я на праздник!
Как гнал коня! Как пел мой бич!
Я время обгонял, и разве
Не загонял его, как дичь?
Как я спешил увидеть чудо,
Невероятное из чуд —
Тебя, прибывшую оттуда,
На целых сорок пять минут.
А ты, как и всегда бывало,
Была передо мной права —
«Вот розы Сашкины», – сказала
И не докончила слова.
Иной системою отсчета
И недоступностью горда,
Меня припомнивши, как что-то,
Чего не будет никогда!

ЭПИЛОГ

Трубит рожок.
К концу подходит гон,
И выезжают егеря из рощи.
Давай, дружок, гони свой самогон!
Так будет и покрепче, и попроще.
А я, по разуменью моему,
Тост подыму, и выпить мне охота
За то, что наступил конец всему
И кончилась последняя охота.
Покачиваясь вместе и поя,
Чтоб продолжалась между тем беседа,
Держа одной рукою стопаря,
Держа другую на плече соседа.
Покачиваясь, пьяные в дугу,
И те, кому не разольешь по двести.
Ушедшие. Которых нет в кругу.
Покачиваясь. Вместе с нами. Вместе.
Как мы друг к другу нежности полны!
Как с наших душ отдернуты заслоны!
Как в этот миг нам вовсе не нужны
Безумные и суетные жены!
И даже я, вместилище греха,
Морального образчик разложенья —
Здесь, на звенящей площади стиха,
Я начинаю акт самосожженья.
Угар прошел, и не дрожит рука.
Мой ясен ум, и в сердце нету страха.
Слети ко мне и помоги мне, Ка,
Стать на тропу буддийского монаха!
Для красоты на этот свет явясь,