– Теперь мне все понятно, – резко сказал Себастьян и отвернулся к чистой столешнице, продолжая протирать ее с яростью.

– Я перестала тебя узнавать. Ты изменился, превратился в того, кого я никогда не знала и не любила. Люди, с которыми ты общался, встречи, на которые ты ходил…

– Налаживание связей, Джорджи. Строительство мостов, установление контактов. Вот как это называется.

– Но эти люди никогда не нравились мне. А тебя никогда не было рядом. Ты разъезжал по всему миру, делая и считая деньги.

– Дело не в деньгах. Я никогда не гнался за статусом миллионера.

– Мне так не кажется, Себастьян. – Джорджия рукой обвела пространство, жестом указывая на превосходную кухню, дизайнерская задумка которой стоила ему несметной суммы.

Себастьян сделал глубокий вдох:

– Это просто совпадение. Я умею зарабатывать деньги. Я знаю, как стабилизировать компании и сделать их прибыльными.

– Но ты не смог сохранить наши отношения.

– Очевидно, нет. – Себастьян бросил тряпку в раковину и поставил руки на край столешницы, опустив голову. – Но и ты не смогла. В отношениях нужно не только брать, но и отдавать.

– Ты только брал.

Себастьян обернулся, и Джорджия увидела на его лице боль и сожаление.

– Я бы положил у твоих ног весь мир.

– Я не хотела мир! Я хотела, чтобы мы проводили больше времени вместе. Ты был слишком занят, вглядываясь за горизонт, но ничего не видел перед своим носом.

– И ты ушла от меня. Скажи, ты счастлива?

Джорджия закрыла глаза:

– Нет! Конечно нет, но постепенно боль утихла, и я переехала в Кембридж, встретила Дэвида. В поиске жилья я зашла в его офис, мы разговорились, и он предложил мне пообедать. Дэвид был добрым и веселым, и он думал, что мне стоит заниматься наукой. Дэвид действительно заботился обо мне, Себастьян.

– Это все, что тебе было нужно? Доброта и веселье?

Джорджия бросила на Себастьяна суровый взгляд:

– Это больше, чем мог дать мне ты.

Проигнорировав ее комментарий, Себастьян продолжил:

– А что случилось с твоей докторской диссертацией?

– Я забеременела, и мы переехали в офис Хантингдона. Мне приходилось преодолевать большое расстояние, чтобы добираться туда, и это было очень неудобно. Потом рынок недвижимости претерпел кризис. Я связалась со своим профессором, и он мне предложил эту работу, а после рождения Джоша Дэвид умер.

– Ты скучаешь по нему? – спросил Себастьян. Его голос звучал ровно, но что-то странное отразилось в его глазах. Ревность? К ее бывшему мужу, которого уже нет в живых?

– Да, конечно, скучаю, – сказала Джорджия тихо. – Одной в доме совсем тоскливо, но жизнь продолжается, и у меня есть Джош – все в порядке. Дэвид был прекрасным человеком, я действительно любила его, и он заслуживал больше, чем я способна была ему дать. Но я никогда не чувствовала себя с ним так, как с тобой – словно исчезли цветы, музыка, поэзия. Ты был смыслом моей жизни когда-то.

– И все же ты ушла от меня.

– Потому что ты изменился, Себастьян. Я чувствовала себя приложением к тебе. Любовницей, которая должна была быть благодарна за крохи, упавшие со стола. Но я не хотела крохи, я хотела просто быть рядом. Нет, я не испытывала к Дэвиду того, что испытала к тебе, но он любил меня и заботился обо мне.

– И отказался от страховки на жизнь.

– У него не было выбора! Мы действительно едва сводили концы с концами.

– Дэвид тебе сказал об отмене страховки? Я бы никогда не поступил так с тобой, Джорджи, – пылко сказал Себастьян. – Никогда бы не рискнул твоей безопасностью.

– Откуда ты знаешь, что бы ты делал в подобных обстоятельствах?

– Я знаю. Мне тоже пришлось нелегко, прежде чем я добился всего…

– Ты не имеешь права критиковать Дэвида!

– Ты была моей! – выпалил Себастьян. – Но отдала все то, что обещала мне, ему. Семью, ребенка, домашний очаг! Черт, Джорджи, сколько у нас было планов! Как ты могла уйти от меня? Я любил тебя! И ты знала это!

Голос Себастьяна оборвался на последнем слове, и глаза Джорджии наполнились слезами. Она действительно знала, как сильно он ее любил, но все равно ушла.

– Прости, – сказала Джорджия, и снова сердце предательски заныло от бесконечной боли, ошибок и потерь. – Если тебе станет от этого легче, то я тоже любила тебя.

Джорджия слышала, как Себастьян выругался, а затем раздался звук его шагов – он подошел к ней.

– Ах, Джорджи, не плачь. Прости, больше не будет слез.

Джорджия почувствовала его руки на своих плечах, почувствовала, как он приблизил ее к своей груди, и, вздохнув, прислонилась щекой к его рубашке, отчетливо слыша биение его сердца. Руки Себастьяна обвили ее, аромат его тела, смешанный с одеколоном, которым он всегда пользовался, дурманил – такой приятный и до боли знакомый.