Она свернула с трассы и уже поднималась на холм, за которым располагалась деревня, где жил мастер Тарани. Вечерело. Кроваво-красный шар солнца отбрасывал на стволы обступавших дорогу шелковиц золотисто-багряные тени.

— Возможно. Но я всё равно ему сказала, что раз не я отвозила трубу, то и не мне её забирать, — с вызовом ответила Марьям. — У меня что, своей работы мало? К тому же это не простая труба, а архитектурный памятник. Кто ж, спрашиваю у него, мне её отдаст? Работу мастера еще ведь оценить надо, проверить, нет ли брака, а я — всего лишь медсестра. Сказала ему, в общем, что вот вернется, мол, госпожа из больницы и сама за этой трубой съездит…

— И как он отреагировал? — спросила Джин с улыбкой.

— Промолчал.

— Понятно. Ладно, Марьям, не волнуйся: я сейчас как раз еду к мастеру за трубой. Вернусь, наверное, часа через полтора. — Джин аккуратно объехала яму, чтобы не попасть в нее колесом и не повредить лежавшую на заднем сиденье машины дорогостоящую аппаратуру. — Так и говори всем, кто меня будет спрашивать. И можешь, кстати, вызывать на завтра рабочих. Водопровод нам действительно нужен позарез.

— Хорошо, ханум, сейчас вызову, — повеселела девушка и повесила трубку.

Привычно положив мобильник под ветровое стекло, Джин внимательно смотрела на дорогу. К Тарани она поехала сразу из госпиталя не потому, что ей срочно нужна была труба, а потому, что не могла позволить себе заехать в миссию с зараженными полонием волосками Эбаде. Даже мысли не допускала, чтобы кто-то еще получил из-за нее дозу радиации. А уж какое количество радиации получила сама, продержав в кармане радиоактивные волосы почти четыре часа, боялась и думать.

Джин знала, что в способности распространять вокруг смертоносное излучение полоний не имеет себе равных. Уж если агенты, которые везли небольшую его дозу из России для умерщвления перебежчика в Лондоне, заразили им самолеты, гостиницы и бары, а полоний при этом находился в защитной капсуле, то что уж тогда говорить о смоченном соляным раствором носовом платочке? Так, детская игрушка для самоуспокоения. Но другого способа достать образцы иранского полония, получаемого на подземном объекте «Роза», у Джин, увы, не было…

А радиация меж тем уже давала о себе знать: время от времени Джин чувствовала приступы острой головной боли, а правая ладонь, которой она касалась «раскаленной» радиацией руки Эбаде, покраснела и начала шелушиться. Джин приняла антидот, но улучшений пока не наблюдалось. О последствиях старалась не думать. В конце концов, соглашаясь на поездку в Иран, она знала, что при выполнении задания может и заразиться лучевой болезнью, и угодить в страшную тегеранскую тюрьму, и подвергнуться там пыткам… Это было частью её работы, и она отдавала себе отчет в том, на что шла. Поэтому сейчас гораздо важнее не повредить на разбитой исфаханской дороге ценную аппаратуру, предназначенную для спасения человеческих жизней, а не думать о возможных нежелательных последствиях для своего здоровья…

«Хвоста» за ней на этот раз не было: или «наружка» не ожидала, что она отправится к Тарани прямиком из госпиталя, или получила какие-то другие указания.

«Шевроле» Джин въехал на уже знакомую деревенскую улицу. Вокруг глухой стеной стояли все те же высокие заборы. Царившую в деревне тишину нарушало лишь ленивое перелаивание местных собак. Но стоило обитателям заслышать звук мотора, как на окнах тотчас заскрипели ставни.

Тарани открыл ворота на удивление быстро: видимо, ждал её. Джин прочитала в его глазах радость, смешанную с беспокойством.

— Я уж думал, ханум, что вы забыли про свою трубу, — поклонился он и распахнул ворота во всю ширь, позволяя машине въехать во двор.

— Очень много больных, — пожаловалась она из-за приспущенного окна, — не смогла освободиться раньше.

— У меня всё готово, ханум, как и обещал, — доложил Тарани, быстро закрыв ворота за «шевроле» и подойдя ко всё еще сидевшей за рулем Джин. — Мои сегодня дома, поэтому приглашаю вас в мастерскую. Я сделал то, что вы заказывали помимо трубы, — понизил он голос. — По-моему, получилось неплохо.

— Не сомневаюсь, — кивнула Джин, — только из машины я пока выходить не буду. Принесите шарик сюда, пожалуйста. Просто тот источник радиации, ради которого я вам его заказала, мне пришлось взять голыми руками, и он сейчас находится при мне, в салоне автомобиля. А я не хочу причинить вред ни вам, ни вашим близким. Поэтому давайте сначала упакую его как следует, а уж потом выйду.

— Вы привезли… это на себе?! — вздрогнул Тарани. — Но вы же подвергли себя смертельному риску!

— У меня не было другого выхода, — устало улыбнулась Джин. — Меня вызвали к больному очень рано утром и срочно, так что навестить предварительно вас не было никакой возможности. Но и пренебречь этим вызовом я не могла, поскольку других способов проникнуть в госпиталь у меня тоже не было. Несите же скорее шарик, мы теряем время.

— Да, да, ханум, сейчас. Я мигом.

Тарани убежал в мастерскую, но уже через минуту вернулся и протянул Джин свое главное изделие. Как Джин и хотела, шарик оказался небольшим и действительно напоминающим крупную бусину для четок. Сверху он был покрыт голубоватой глазурью и вес имел не очень тяжелый, так что если прикрепить его к четкам, даже ищейки «Министерства информации» ни о чем не догадаются.

— Отличная работа, — похвалила мастера Джин. — Даже лучше, чем я рассчитывала. Он раскручивается?