— Да, я знаю такие случаи.

— Выбрасывают хороших военных специалистов, которые оказываются без работы, без средств к существованию, без крыши над головой. А ведь у каждого семья, дети.

— Я думаю, самое страшное то, что опоздали мы с военной реформой, — сказал Матейченков.

— Причем лет на восемь, не меньше.

— И вот результат, — грустно произнес Матейченков. — По прежнему два раза в год — весной и осенью — молодые ребята, не имеющие отсрочки, призываются в армию. По прежнему, кто только может, старается откосить от нее.

— И по прежнему военкомы во главе призывных комиссий продолжают гоняться за ними по всем уголках нашей необъятной родины, — дополнил Дубов.

Матейченков заключил:

— А молодые новобранцы, цвет нации, самое ценное, что есть у нас — генофонд, основа будущего России, — продолжают гибнуть в «горячих точках». Какой только идиот придумал это название?..

И снова Чечня…

После суматошной, заполошливой Москвы, после тягостных, долгих официальных разговоров с разношерстным начальством, переговоров, которые в большинстве своем не приводили ни к каким результатам, после бодрых дежурных улыбок и обещаний, которые, Матейченков знал, никогда не сбудутся, — после всего этого возвращение в Чечню показалось даже в чем-то приятным.

Первым, кого он встретил в своем штабе, был полковник Петрашевский, и Матейченков счел это добрым предзнаменованием.

Полковник доложил о своих действиях. Несмотря на короткое время, определенные успехи были налицо.

Николай Константинович долго и дотошно, причем по памяти, не пользуясь записками, перечислял, что успел сделать в создании диверсионно-разведывательного корпуса, сыпал фамилиями и именами тех, кого отобрал в корпус, пользуясь данным ему на это генералом Матейченковым правом. Приводил — опять же по памяти — служебные характеристики и отзывы сослуживцев на каждого, рассказал о расширении учебного лагеря, о привлечении новых инструкторов — одного из них, оказавшегося самым толковым, порекомендовал генерал-лейтенант Михаил Куликовский, который проживает в настоящее время в Краснодаре.

— Как со снабжением?

— Наладилось, Иван Иванович, хотя нервов это стоило мне немалых, — сказал Петрашевский.

— Меня бы дождался.

— Сам справился… Тут один фонд хитрый нашелся, гуманитаркой помогли.

— Ну и лады.

Полковник похвастался:

— Приедете в лагерь — не узнаете.

— А с оружием как?

— С обычным — более или менее… — замялся полковник.

— А в чем проблема?

— Те самые снайперские винтовки хотел для своих ребят раздобыть… знаменитые…

— Ну?

— Ничего не вышло.

— Правильно. Эта задача тебе не по зубам, — решил полпред. — Там слишком хитрая механика, большие люди и большие деньги задействованы.

— Так что ж, останемся без винтовок?

— Кто тебе сказал? Винтовки будут, — твердо произнес генерал. — Я этим занимался уже в Москве, привлек кое-кого на нашу сторону… А здесь вместе добивать будем.

Поздно вечером, когда они остались в штабе одни, Матейченков предложил полковнику почаевничать. Сделал он это не без задней мысли — хотел вытянуть из замкнутого разведчика еще кое-какую интересовавшую его информацию. Теперь, после того как они несколько сблизились на совместной работе, Матейченков полагал, что вправе рассчитывать на большую откровенность.

Он не ошибся.

— Николай Константинович, вам с первого захода удалось выйти на генерала Дудаева? — забросил первую удочку Матейченков, когда они уселись за стол, на котором был быстро сварганен поздний небогатый ужин в виде банки солдатской тушенки с черствоватым хлебом. Чай был уже заварен и разлит по стаканам.

— Ну что вы… — ответил полковник. — Попыток было уже и не помню, сколько.

— И все неудачные?

— Кроме последней.

— А какая из этих попыток была самая интересная? Расскажи-ка…

Петрашевский задумался:

— Было дело под Полтавой… А точнее — под Шатоем.

— Когда это было-то?

— Весной девяносто пятого года.

— Кончалась первая чеченская?

— Ну да. Все веселые ходили, казалось, еще один рывок — и войне конец. Очень надоела она всем, да и затянулась безбожно… Ну, конечно, были и предпосылки для хорошего настроения. Грозный был в наших руках, да и не только Грозный — вся равнинная часть Чечни. Боевиков загнали в горы, они фактически контролировали только район Шатоя.

— Тебя уже признали?

— Да, к тому времени командование федеральной группировки начало меня замечать и помогать моей небольшой диверсионно-разведывательной группировке. Вызывает меня главнокомандующий и говорит:

«Теперь у боевиков нет куражу. У них фактически не осталось ничего, кроме имени, и это имя — генерал Дудаев. Если его сковырнем, вся их бандитская шайка рассыплется, как карточный домик. Тут и войне конец, понимаешь?»

«Так точно», — говорю.

«А понимаешь, так вот тебе задание. Подбери себе в группу людей, каких сочтешь нужным. Даю тебе на это карт-бланш. Кого нужно, добавлю из самых опытных прапорщиков, офицеров и солдат-контрактников, есть там хорошие ребята…»