Все-таки взглянув на Алексея, я увидела на его лице раздражение.

– Вы готовы к прыжку?

– Я… да, – стушевалась я под его недовольным взглядом.

– Тогда на счет «три». Раз, два…

От волнения я задержала дыхание. Вроде не первый раз прыгаю, но с ним… так близко…

– Три!

Как непривычно… Меня словно против моей воли вырвало из этого времени и выкинуло в другом. Теперь дыхание сперло уже не от волнения, и пока я отдышалась и пришла в себя, Алексей уже осмотрелся.

Большое зеленое поле, мы стоим у трех одиноких деревьев, а перед нами виднеется полоса леса, за которым в небо поднимаются одиночные столбы дыма. Там явно человеческое жилье.

Мы были в нескольких километрах от нужного места.

– До города путь неблизкий, – проговорил Разинский, – поэтому двигаться надо быстрее.

Надо – значит, надо, и я направилась по тропинке в сторону рощи, вдоль которой петляла дорога. В теле присутствовала легкая усталость – следствие переноса на расстояние. Ибо мы находились в Нормандии пятнадцатого века, в тысячах километрах от Цитадели.

Задание на этот раз состояло в предотвращении диверсии в тюрьме: охранники не должны освободить женщину, осужденную на казнь. Приговор должен быть приведен в исполнение.

До Руана мы добрались за полчаса и без особых трудностей. Сначала мы выбрались на довольно оживленный тракт, по которому в город катились телеги, сопровождаемые крестьянами или торговцами.

Я шла, надвинув шляпу поглубже на лоб и кутаясь в плащ: пусть нас не видят, но я все равно нервничала, находясь в такой толчее.

Впереди показалась каменная защитная стена, высотой где-то метров шесть, и тяжелые кованые ворота, через которые путники и торговцы попадали в город. За ними виднелись остроконечные черепичные крыши домов, а в центре высились башни замка и главная колокольня. Смешавшись с простым людом, мы прошли мимо хмурых стражников. Я невольно поморщилась, когда из окна ближайшего дома нам под ноги кто-то вылил помои.

Серая погода, вокруг невежественные люди с неприветливыми лицами, одетые в грубые домотканые одежды и зачастую деревянные башмаки. Нам приходилось обходить свиней и кур, роющихся в горах мусора прямо на улицах. Все это навевало уныние. Радовало только одно – мы здесь ненадолго.

Народу было очень много, и, чтобы не столкнуться с прохожими, приходилось передвигаться очень осторожно. Еще через десять минут мы достигли внутренних казематов, где содержали преступников, приговоренных к казни.

– Подождите здесь. Я все решу и вернусь.

– А разве по плану мы не должны работать вместе?

– Мне кажется, будет проще, если я пойду один.

– Нет, – холодно отрезала я и направилась внутрь помещения.

Отворив тяжелую деревянную дверь, обитую железом, мы тенями скользнули мимо стражника и оказались в туннеле, ведущем вглубь замка. Здесь царили сумерки, только жалкий свет от чадящих факелов разгонял глубокую тьму.

Мы добрались до казематов, и в нос ударила вонь, от которой чуть не вырвало. Ужасно! Но раз уж сама настояла, то пришлось брать себя в руки и идти дальше. Было очень тяжело и непросто преодолевать метр за метром.

Я видела лежащих на полу за решетками людей, явно чем-то больных, прикованных мужчин, избитых до крови. Это было просто чудовищно, хотелось вырваться отсюда прочь и бежать, не останавливаясь.

Но я дошла до нужного нам места, а именно – дальних камер. На узкой развилке между коридорами в стене находилось небольшое помещение, где обычно готовился к работе палач. Сейчас оттуда слышались шум и какая-то возня.

– Мы опоздали… – пробормотал Алексей и, толкнув меня к склизкой стене, покрытой плесенью, ударил ногой в дверь.

То ли она не была закрыта, то ли двери служебных помещений здесь нормально не запирают, но открылась она с первого удара.

В первый момент, увидев кучу дерущегося народа, я испугалась, но потом вспомнила, что никто нас не видит, и облегченно выдохнула.

Алексей быстро проскользнул внутрь и начал наносить быстрые удары: люди падали у его ног без сознания, а я смотрела и любовалась, прикрывая Разинского от атак противника щитом, окрашенным в красный цвет.

Он так красив! Самый сильный и смелый мужчина. Самый добрый и честный. Но не мой. Из груди вырвался разочарованный вздох.

Ликвидировав нападавших, которые пытались подменить палача, Алексей, подойдя чуть ближе к охране, произнес:

– Идите и выполните свой долг!

Оставшаяся в живых пара стражников и сам палач, услышав голос из ниоткуда, заозирались, а Разинский резко добавил:

– Пора! Поторопитесь!

Вздрогнув, стражники вместе с палачом побежали прочь, а Алексей, взяв меня за локоть, быстро повел к выходу.