Серебряный век. Лирика (сборник)
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

Увертюра

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо и остро! Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском! Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо! Стрекот аэропланов! беги автомобилей! Ветропосвист экспрессов! крылолет буэров! Кто-то здесь зацелован! там кого-то побили! Ананасы в шампанском – это пульс вечеров! В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грезофарс… Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Из Москвы – в Нагасаки! из Нью-Йорка – на Марс! 1915

Рескрипт короля

Отныне плащ мой фиолетов, Берета бархат в серебре: Я избран королем поэтов На зависть нудной мошкаре. Меня не любят корифеи – Им неудобен мой талант: Им изменили лесофеи И больше не плетут гирлянд. Лишь мне восторг и поклоненье И славы пряный фимиам, Моим – любовь и песнопенья! – Недосягаемым стихам. Я так велик и так уверен В себе, настолько убежден, Что всех прощу и каждой вере Отдам почтительный поклон. В душе – порывистых приветов Неисчислимое число. Я избран королем поэтов, – Да будет подданным светло! 1918

Чем они живут

Они живут политикой, раздорами и войнами, Нарядами и картами, обжорством и питьем, Интригами и сплетнями заразными и гнойными, Нахальством, злобой, завистью, развратом и нытьем. Поэтов и мыслителей, художников – не ведают, Боятся, презирают их и трутнями зовут. Зато потомство делают, трудясь над ним, как следует, И убежденно думают, что с пользою живут!.. 20 января 1923

Александр Ширяевец (Александр Васильевич Абрамов) (1887–1924)

«Весь день на солнце! Загорелый…»

Весь день на солнце! Загорелый Бросаюсь в горную реку, Плыву, плещусь, помолоделый, И песни солнечные тку! Что будет завтра? – Не волнуясь, Любовь и смерть готов принять! Сегодня с солнцем я целуюсь И начинаю жить опять! 1913

Ширяево

В междугорье залегло В Жигулях мое село. Рядом Волга… плещет, льнет, Про бывалое поет… Супротив Царев Курган – Память сделал царь Иван… А кругом простор такой, Глянешь – станешь сам не свой. Все б на тот простор глядел, Вместе с Волгой песни пел! 1917–1922

«На чужбине невеселой…»

На чужбине невеселой Эти песни я пою. Через горы, через долы Вижу родину свою. Жигули в обновах вешних, Волга… Улица села… В церковь, солнышка утешней, Ты лебедкою плыла… Не найти нигде чудесней Русых кос и синих глаз! Из-за них кольцовской песнью Заливался я не раз… Я ушел… Я ждал иного, Не к сохе влеклась рука… И уплыл. А ты с крутого Мне махала бережка… На сторонке чужедальней Позабыть тебя не мог… Снится грустный взгляд прощальный, Вижу беленький платок… 6 января 1921

Волге

Тускнеет твой венец алмазный, Не зыкнет с посвистом жених… Все больше пятен нефти грязной, Плевки Горынычей стальных… Глядишь, старее и дряхлее, Как пароходы с ревом прут, И голубую телогрею Чернит без устали мазут… А жениха все нет в дозоре… Роняет известь едкий прах… Плывешь ты с жалобою к морю, Но и оно – в плевках, в гудках. 25 января 1921

Портрет мой

Орясина солидная! Детина! Русоволос, скуласт, медведя тяжелей… Великоросс – что между строчек: финна, Славян, монголов помесь. В песнях – соловей… Боюсь чертей, возню их ухо слышит, Дышу всем тем, чем Русь издревле дышит. 1922

Дед и я

Дед крепостной… Служил усердно барам, Был лесником, пыхтел в глуши лесной. А я торгую песенным товаром, А я у песен тоже крепостной. 1922