Нет, меня не обидело это признание, и я от души пожал руку этому человеку, который привел свои пушки на самый опасный участок фронта, несмотря на то, что у него было всего по одному снаряду на орудие.

В 22 часа 31 октября мы получили радиограмму генерал-майора Петрова:

«Бригаде сосредоточиться в районе Старые Лезы и продвигаться к Севастополю по маршруту: Булганак, Ханышкой».

Значит, свою задачу под Сарабузом мы выполнили. Оповещаю командиров подразделений о новом приказе командования.

Собираемся в путь как можно быстрее. Рассчитываем прибыть в Старые Лезы к двум часам ночи, чтобы занятый врагом Булганак пройти на рассвете. Вперед высылается усиленная разведка во главе с майором Полонским. За ней следуют боевое охранение и уже потом основные силы, третий и четвертый батальоны, штаб бригады, 32-я артбатарея, рота связи и другие мелкие подразделения. Первый, второй и пятый батальоны выходят позже и будут следовать самостоятельно.

Темная ночь, сухая безветренная погода благоприятствуют нам. Моряки идут бодро. Всех радует, что мы возвращаемся в Севастополь. Противник молчит.

По Евпаторийскому шоссе подходим уже к Старым Лезам, когда поступает по радио новое распоряжение генерала Петрова:

«В связи с новой обстановкой маршрут движения изменить. Вам следовать форсированным маршем по маршруту: Атман, южная окраина Симферополя и далее в район Саблы. Учесть возможность действия противника, занимающего район Булганак. По этому маршруту впереди вас идет 25-я дивизия. 5-й стрелковый батальон, [61] участвующий в бою под Княжевичи, мною встречен на ст. (неразборчиво) и направлен в Сарабуз для дальнейшего следования в район совхоза «Свобода», что северо-восточнее Симферополя. Мой КП в дер. Шумхай. Бригаде в район Саблы выйти к утру 1.XI.41».

Чем вызван такой приказ? Хорошо зная обстановку, убедившись, что в районе Булганака сосредоточены крупные силы противника, командующий Приморской армией, по-видимому, решил избежать напрасных потерь и своевременно вывести свои силы из вражеского полукольца.

Рассылаю офицеров связи. Они должны встречать батальоны и поворачивать их на новый путь. Наша колонна разворачивается и идет назад. Надо спешить. От Старых Лез до Саблы — более сорока километров.

Местом сбора назначаю перекресток дорог у селения Атман. Мы приходим сюда, когда уже рассвело. По моим расчетам, второй батальон следует в пяти километрах позади нашей основной колонны. Пятый батальон до совхоза «Свобода», куда его направил командующий армией, пока не добрался, а застрял где-то между Сарабузом и Симферополем. Бойцы его сильно утомлены продолжительными боями. Снова посылаю связных на розыски.

Возле Атмана, у перекрестка дорог, где мы устроили короткий привал, лежит на траве группа усталых бойцов. Среди них сидит на камне человек в шинели. На голове кубанка. По черной бороде узнаю его. Это полковник Яков Иванович Осипов, командир Одесского полка морской пехоты. Поздоровались. Осипов мрачен, неразговорчив. Чувствуется, что он страшно устал. Горстка бойцов вокруг него — это все, что осталось от героического полка, наводившего ужас на врага под Одессой.

На разговоры нет времени. В любую минуту можно ожидать налета вражеской авиации. Я поднимаю своих бойцов. Огромная, растянувшаяся на несколько километров, наша колонна продолжает свой марш. Я и не подозреваю, что больше нам не доведется увидеть Осипова, что он вместе с остатками своего полка погибнет в стычке с фашистами, которые внезапно нападут на дорогу.

На развилке дорог я оставляю начальника штаба Илларионова. Он должен встретить второй батальон и повести его вслед за нами. [62]

В 16 часов останавливаемся на окраине селения Бир-Чокрак. Поджидаем второй батальон. Его все нет и нет. Связные возвращаются ни с чем. Дорога пуста. Ждать больше нельзя. С тяжелым сердцем отдаю приказ трогаться дальше.

Внезапно по обеим сторонам дороги загремели взрывы. Нас обстреливают немецкие минометы, установленные на склоне горы. Противник прекрасно видит нас: место открытое. Бригада рассредоточивается. Моряки преодолевают обстреливаемый участок перебежками. Фашисты не жалеют мин. Взрывы грохочут беспрерывно. А до безопасной зоны за склоном высоты четыре километра. Взвод за взводом совершают стремительные броски. В общем все обходится благополучно. Только пять человек задело осколками. Кето Хомерики, еще не отдышавшись после бега под минами, склоняется над ранеными, перевязывает их.

У совхоза «Залесье» бригада принимает походный порядок, но ненадолго. Вскоре колонна вновь оказывается под огнем. Стреляют вражеские автоматчики, пролезшие на высоту Таш-Джорган, у подножия которой пролегает дорога. Пять артиллеристов батареи третьего батальона во главе с краснофлотцем Василием Ермаковым сквозь густые заросли орешника взбираются на высоту и уничтожают фашистов.

Новому обстрелу подвергаемся возле самого селения Саблы. Пришлось выделить роту, которая прочесала заросли и выбила из них фашистов.

В Саблах располагаемся на отдых. У нас около сорока раненых. Начальник санчасти Марманштейн еще вчера во время боя отправился во второй батальон, и до сих пор о нем ничего не слышно. Начальником санчасти временно назначаю его жену военврача 3 ранга Анну Яковлевну Полисскую. Она горячо берется за дело. К утру, сделав первичную обработку ран, она отправляет своих подопечных в Алушту. Раненые нас теперь не связывают. Беспокоит другое: у нас кончаются припасы.

В 4 часа утра 2 ноября моряки вновь зашагали по дороге. Колонна втягивается в узкую долину. Справа и слева — высокие заросшие лесом горы. По дну долины течет бурная горная речка Альма. Невдалеке от селения Бешуй останавливаемся у развилки дорог. Одна из них — широкая, укатанная — ведет на Алушту. Другая, которая [63] ведет на Бешуйские копи, больше похожа на лесную тропу, чем на проезжую дорогу. По какой идти? Выбор дальнейшего маршрута теперь не связан никакими приказами. Мы вольны выбирать его сами.