Самолет лежит на пашне. Непривычно тихо. Мы вылезаем из кабин, радуясь, что сели в общем-то благополучно. Обойдя самолет вокруг, метрах в пятидесяти от него обнаружили крутой спуск в балку, где журчал ручей. Судьба, видно, смилостивилась над нами, и мы не свалились в нее. А могло обернуться все иначе…

Когда наступил рассвет, примерно в километре от нас увидели небольшой хутор. Оставив стрелков возле самолета, вдвоем с летчиком идем туда. Выясняется, что мы в пяти километрах от станции Митрофановка Донбасской железной дороги.

Гитлеровцы еще не побывали в этой местности, потому все дома целы, хозяйство колхозников в порядке. Нас приняли гостеприимно, накормили, обещали ночлег. Но прежде нам надо было сообщить в полк, где мы, что с нами, и командир экипажа с ближайшей станции выехал туда. Мы же остались охранять самолет.

Харченко вернулся к нам на У-2 имеете с Сашей Бариновым, «хозяином» этого самолета. Они посадили У-2 рядом с нашим ДБ-3.

На место вынужденной посадки выезжает бригада техников: она поставит самолет на шасси. Нам же приказано возвращаться в полк и продолжать боевые вылеты.

Но получилось не совсем так, как было задумано. Садясь в У-2, я внезапно ощутил в правом боку такую боль, что без посторонней помощи не смог забраться в кабину «кукурузника». Боль не прекращалась. Когда прилетели в полк, обратился к медикам. Они обнаружили перелом ребра. Очевидно, это произошло еще при нашей вынужденной посадке, но проявилось позднее. Мне предложили лечь в госпиталь. Но время горячее, не до лечения. Все же дней пять пришлось находиться в постели под медицинским контролем, ребро за это время срослось. Осталось на нем лишь утолщение - память на всю жизнь о вынужденной посадке в апреле 1942 года.

К нашему удивлению, оказалось, что в эту же ночь аналогичную посадку произвели Иван Гросул и штурман Леонтий Глущенко. Они посадили свою машину «на живот» недалеко от небольшого завода и, имея под рукой нехитрую техническую базу, решили поднять самолет, не вызывая [85] из полка техническую бригаду. Подрыли под колесами углубления с пологим скатом вперед. С помощью сжатого воздуха им удалось выпустить шасси самолета и трактором вытащить его. Осталось только выпрямить металлические трехлопастные винты, которые при посадке самолета загнулись рогульками. В этом помогли заводские рабочие.

Запустив и опробовав моторы и удостоверившись, что они работают, Иван Гросул мастерски поднял отремонтированный собственными силами самолет и благополучно приземлился на своем аэродроме.

Наш самолет подняли на шасси, устранили неисправности в моторе и, поставив новые винты, перегнали на базовый аэродром.

Сколько еще вынужденных посадок будет у нас впереди?!

Краткосрочный отпуск

Шел одиннадцатый месяц войны. Наш экипаж уже успел совершить добрую сотню боевых вылетов - и дневных, и ночных.

После вынужденной посадки (к тому же я все еще чувствовал боль от той травмы) командир полка дал нам краткосрочный отпуск. Откровенно говоря, это было для нас полной неожиданностью. Получить во время войны даже кратковременный отпуск казалось немыслимым. Но командир, тонкий, чуткий психолог, решил поступить именно так и дать экипажу после почти года упорных боев немного отдохнуть.

Бровко предложил нам не только отпуск, но и самолет. В полковых авиаремонтных мастерских только что был отремонтирован приданный полку По-2, или, как его тогда еще называли, У-2. Иван Карпович дал нам самолет с тем условием, что мы его в то же время и облетаем.

–  Куда вы можете направиться?

Мы не ожидали подобной щедрости и долго молчим. Но, раз так, решили навестить мою родину - Ярославскую область. Бровко согласился. Лететь к родителям Харченко, под Запорожье, было невозможно - эта местность все еще занята врагом.

–  Навестим Запорожье после освобождения, - успокаиваю товарища. [86]

Но знаю, он все равно рад этой поездке, и не меньше, чем я.

В Ярославской области в то время жили моя мать, Анна Дмитриевна, и сестры - Лидия и Варвара. Брат Дмитрий, сестры Екатерина и Анна находились в осажденном Ленинграде.

На родине, где прошло мое детство, я не был уже несколько лет. И вот представился редкий случай и этот необычный полет. Фантастика да и только! Мы были беспредельно рады оказанному нам доверию.

До Ярославщины более пятисот километров. Поэтому надо было предусмотреть, на каком аэродроме можно заправиться бензином. Определили, предусмотрели. Наиболее подходил нам полевой аэродром юго-восточнее Москвы. Накануне Степан сделал полет по кругу и убедился, что на У-2 летать можно. В продотделе получили сухой паек. Все в порядке, отправляемся в дорогу.