— Oui, и посл васъ il m'а fait une sc`ene affreuse! завздыхала она опять.

Зяблинъ опустился въ кресло противъ нея, оперся подбородкомъ на об руки, и погрузился своими воловьими глазами въ ея бараньи глаза.

— Бдная! проговорилъ онъ только, — но вздохнулъ такъ, какъ могъ вздыхать разв одинъ Байроновскій Манфредъ на своей скал.

— Ca, c'est, un vrai ami, Olga! томно проговорила княгиня, протягивая ему черезъ столикъ съ чаемъ свою жирную руку, которую Зяблинъ благоговйно принялъ обими своими руками, и принялся цловать палецъ за пальцемъ.

— Finissez, polisson! игриво промолвила она, и отдернула ее изъ подъ его губъ. — Онъ все знаетъ давно quant `a l'affaire de Rome, кивнула она на него Ольг,- mais il est discret!.. И Larion объ этомъ узналъ теперь… Ему, врно, сказалъ графъ, а тому, я теперь уврена, писалъ, vous savez… братъ графини, объясняла она Зяблину;- et Larion est furieux почему я сама не пришла ему сказать тогда же, `a Rome…

— Мн кажется, началъ «бригантъ» своимъ, напоминавшемъ о сдобномъ тст, голосомъ, — что судьба княжны прежде всего зависитъ отъ ея матери…

— Je crois bien! воскликнула княгиня, — sa m`ere, qui l'a mise au monde!

— А потому, продолжалъ онъ, — я смю думать что князь… что онъ не можетъ требовать…

— Онъ ея дядя, возразила она глубокомысленно, — son propre oncle, vous savez, и попечитель d'apr`es la loi…

— Дядя не отецъ, еще мягче и опуская глаза проговорилъ Зяблинъ.

Она уперлась въ него взглядомъ, какъ бы соображая чтj-то очень сложное.

— Вы знаете, Larion теперь въ отставк, mais… il а toujours une grande position dans le monde! пришла она къ заключенію.

Зяблинъ, проводившій дни свои въ обществ этой умной женщины, привыкъ къ необыкновеннымъ ходамъ ея мыслительнаго процесса.

— La position графа Анисьева, мн кажется, не уступитъ княжьей, слегка усмхнулся онъ, и глянулъ на нее изъ подъ низу. Это значило: «при такомъ зят нечего теб будетъ бояться твоего beau-fr'ere'а,» — и Аглая тотчасъ-же это поняла, и все лице ея словно озарилось сіяніемъ.

— Да воскликнула она, — у него будетъ une position superbe! Я поставлю его домъ sur un pied anglais. Et la Cour viendra! даже задрожалъ ея голосъ…

«Неудавшійся бригантъ» уныло поднялъ на нее очи: «а меня на кого же ты покинешь!» говорили они. А думалъ онъ въ тоже время слдующее: «главное, выдать скоре княжну замужъ, и спустить Ларіона, а тамъ увидимъ какъ я тебя изъ Москвы выпущу!»

— Вы также, mon ami, вы также въ Петербургъ передете! Аглая протянула ему опять руку свою черезъ столъ;- et Olga aussi! Je vous prends avec moi, petite; vous n'^etes pas faite pour pourrir en province….

— Княгинюшка, милая, я съ вами готова на край свта! кинулась къ ней та на шею; въ глазахъ бойкой барышни такъ и замелькали гвардейскіе мундиры, богатые холостяки, завистливыя институтскія подруги, и дворъ, — дворъ, куда она «могла попасть за голосъ…»

— Но, княгиня, — вдругъ, среди упоенія этими золотыми снами, припомнилась ей дйствительность, — если Лина… если ей не понравится этотъ графъ и… можетъ быть, кто нибудь… другой ей нравится?…

Аглая Конcтантиновна окинула ее свысока взглядомъ, усмхнулась, и внушительно проговорила:

— Этого я не боюсь. Lina est trop bien n'ee pour cela!

Барышня прикусила себ губу — и осторожно замолчала…

Князь Ларіонъ, выходя изъ апартаментовъ Аглаи Константиновны, встртился съ проходившею къ себ на верхъ Надеждой едоровною.

— Не знаете ли вы гд H'el`ene? спросилъ онъ ее.

— Она, кажется, въ свою комнату сейчасъ прошла…

— Сдлайте мн одолженіе, сходите къ ней и спросите: можетъ-ли она принять меня? На десять минутъ! примолвилъ онъ, почему-то считая нужнымъ назначить срокъ… Но у него сердце билось какъ у юноши въ ожиданіи перваго свиданія… Онъ сложилъ на груди руки и прислонился къ периламъ лстницы…

— Княжна васъ проситъ! доложила, вернувшись отъ нея, Надежда едоровна.

Князь Ларіонъ медленными шагами поднялся по ступенькамъ. Посл многихъ, многихъ дней онъ теперь опять будетъ говорить наедин съ Линой…. И тяжекъ для него будетъ этотъ разговоръ, онъ зналъ…

Подойдя къ ея двери онъ, по заграничному обыкновенію, стукнулъ въ нее три раза пальцами.

— Войдите, дядя, послышался голосъ Лины.

Онъ вошелъ.

Ольга Елпидифоровна была права: комната Лины — ея кабинетъ — если не по удобству, то по строгости своего вида напоминалъ, дйствительно, монашескую келью. Полъ обтянутый верблюжьимъ сукномъ, ситцевыя занавси съ темнымъ узоромъ по блому фону, простой дубовый столъ, съ большимъ на немъ портретомъ отца ея въ черной рам, такой-же длинный шкафъ съ книгами, плетеные соломенные стулья приставленные къ стнамъ, а на стнахъ старинныя, пожелтвшія по краямъ, въ черныхъ же рамахъ, гравюры библейскаго содержанія, — все это свидтельствовало о странномъ душевномъ настроеніи у двушки съ милліоннымъ приданымъ… Единственно цнные, но того-же строгаго, религіознаго характера, предметы въ ея поко представлялись въ виднвшихся изъ растворенныхъ дверей ея спальни старинномъ католическомъ, изящной венеціанской рзьбы, prie Dieu, на которому лежала объемистая, переплетенная въ бархатъ, съ золотыми застежками книга — Евангеліе или Молитвословъ, — и надъ нимъ драгоцнное по работ Распятіе изъ слоновой кости на крест изъ чернаго дерева… Въ углу той-же спальни золоченая лампадка лила свой блдный пламень среди яркаго дневнаго свта предъ родовою, изукрашенною смарагдомъ и алмазомъ иконою Пречистой Матери Одигитріи, когда-то, посл казни Шастуновыхъ при Бирон, зарытой въ землю врнымъ слугою, и возвращенною имъ при Елисавет послднему представителю ихъ рода. Князь Ларіонъ, которому она перешла по наслдству отъ отца, подарилъ ее Лин…