Подошел мужик помоложе, с револьвером на поясе, мрачно сказал, в упор разглядывая перепуганного парня:

– Кто?

– Свой, - слабо ответил Синьков.

– Чей?

– Заливановский.

– Лошадей воруешь?

– Нет.

– С кем идешь?

В короткие минуты ночного допроса Синьков вдруг опустился, внутренне размяк в тесном кольце мужиков и, не зная, что сказать, чтобы не выдать своей головы, на минуточку замолчал. Мысли в голове завертелись, в виски тяжело ударила кровь, и со всех сторон на него враждебно глядели сухо горевшие глаза, жесткие подбородки, вытянутые бороды. Жаром обдавал пугающий шепот. Хорошо, если и они идут против чехов, значит - товарищи. А если они не большевики?

– Ну, говори поскорее! Я не умею долго ждать.

Пробежало длинное облако мимо месяца, оставив позади оторванный хвост. Месяц ярко плеснул из большого ковша на темное пятно мужиков. Желтый, дрогнувший свет разогнал прыгающие тени, и Синьков, заглядывая в лицо допросчика, облегченно сказал:

– Чего ты меня спрашиваешь, едрена корень! Ведь ты Гаврила Упаковский?

– А ты кто?

– Здорово, мама дочку не узнала! А не вместе мы с тобой бывали на районном съезде по земельным делам? А не вместе со станции шли из Самары?

– Так это разве ты?

– Гляди хорошенько, можа признаешь...

Гаврила хлопнул себя по бедрам:

– Фу-ты, ну-ты, палки-елки! Совсем хотел своего человека по башке ударить. Значит, бежал?

– Как есть, - улыбался Синьков широкой улыбкой.

– Куда же тебя несет?

– Вас искал.

– А Федякин как?

– Поищем и его сейчас.

– Неужто здесь?

Синьков вскочил на рыдван, сунул в рот два пальца, пронзительно свистнул, пугая собак. Но через минуту выбежал из оврага, опять спустился, увидел за бугорком в траве высунутую голову Федякина, обрадованно закричал:

– Трохим, шагай сюда скорее - своих нашел!

Отдышавшись от первого страха, он казался теперь не в меру веселым, очень возбужденным, посмеивался над собой, над лошадью, которая притащила его в хорошее место, а Сема Гвоздь тихонько шептал шагавшему позади Кочету:

– Чудно больно выходит у нас! Куда он ведет, бестолковый черт? Можа, сам хорошенько не знает?

Кочет смеялся, шевеля короткими усами:

– Куда волка ноги ведут? Либо на телку с овцой, либо на капкан с собаками. Третьего места не выдумаешь. А ты, Сема, не бойся, умрем героем и - дело в шляпе...

Гаврила встретил Федякина, как старого друга, с которым вместе голосовали на уездном съезде.

– Здорово, Трофим Павлыч! Вот где собирается наш съезд.

– А делегатов сколько?
– пошутил Федякин.

– Одиннадцать человек и все с решающим голосом.

– Значит, шестнадцать всего.

– Почему?

– Нас тоже пятеро и еще подойдет...

– Веришь?

– А как же не верить! По другой дороге некуда теперь. Оружие есть у вас?

– Есть.

– С оружием хорошо, - улыбнулся Кочет, - Мы вот с палочками ходим и пятеро хотим стрелять из одной винтовки без пуль...

Пошутили, посмеялись над Синьковым, похвалили умную лошадь, и оба вожака, отделясь от походного лагеря, бесшумно шагнули в темноту, присаживаясь за бугорок.

– Откуда лошади?
– спросил Федякин.

– Две своих, одну отняли у попа.

– У попа?

– Да, история там одна вышла, - нахмурился Гаврила.
– Я уходил в село, а ребята мои увидели попа с попадьей, ну, под горячую руку набедокурили... Вообще тут нехорошая история.

Выслушав историю с чагадаевской попадьей, Федякин мрачно сказал, стискивая голову:

– Этого не надо делать! Наша правда не в этом, а такие дела только других напугают.

Делая сговор, как быть, чтобы не шататься по оврагам из конца в конец, Гаврила советовал сегодня же ночью двинуться на Проталино, слиться с проталинскими мужиками-большевиками и вместе с ними шагнуть ближе к Волге. Там, слышно, организовались целые отряды и есть среди них городские на двух автомобилях. Но чтобы не порывать связи с соседними селами, необходимо установить связь и выбрать на это дело самых надежных.

Федякин тряхнул головой, отгоняя усталость:

– У меня такие есть. У тебя как?

– Двоих найду.

– Остальные почему?

– Необработанные пока, глаз нужен за ними...

Синьков, сидя около жарничка, под телячьей кожей, весело говорил коротконогому мужику в мохнатой зимней шапке:

– Вы словно на базар поехали - телег набрали с собой. И тарантас откуда-то явился и баба в тарантасе. Или замуж кого выдаете?

– Сами женимся!
– смеялся мужик, скаля черный играющий рот.