Проснулась Полина, когда небо уже блистало яркими красками. Солнце медленно поднималось из-за рощи, находящейся в километре от окон спальни. Она долго стояла у окна, потом приняла душ и надела одежду, в которой приехала. Платье измялось, а по чулкам побежала стрелка, тем не менее Полина не решилась взять что-либо из шкафа. Вытирая волосы полотенцем, она выглянула в окно, пытаясь понять, что происходит вокруг. Из крыла, в котором находилась ее спальня, открывался прекрасный вид на сад, вдалеке виднелось искусственное озерцо, дальше шли невысокие заросли облагороженного кустарника, за ними, видимо, находилась ограда, и уже вдали виднелась роща. Дом, похоже, располагался на небольшом холме, ибо вид вокруг хорошо просматривался. Полина открыла окно и перегнулась через подоконник. Главного входа не было видно, охранников внизу она тоже не обнаружила, однако за окнами ее спальни все же наблюдали, так как спустя минуту после того, как она выглянула наружу, дверь распахнулась, и в комнату влетел Крис.

— Все хорошо, — сказала она, отходя от окна.

— Больше так не делайте, — предупредил он.

Полина, соглашаясь, кивнула.

— Завтрак подавать?

— Я не голодна, — ответила она. — Попросите Жака подняться ко мне.

— Чуть позже, — пообещал он.

— А-а, — протянула Полина. — Вы здесь одни, без Руа. Крис…

Мужчина быстро исчез за дверью, не дав ей продолжить, чем очень разозлил. Она уселась на диван и расплакалась. Полина испытывала страх, чувствуя себя пленницей в этом доме. Она подумала о Романе и Тоне, что вызвало еще большие слезы. Всхлипывая, она вытирала мокрые щеки, спрашивая себя, чем все закончится, когда сюда, наконец, приедет Люк, что она скажет ему при встрече, и поймут ли ее родные, где она находится. Не находя ответов на эти вопросы, Полина еще долго сидела на диване, то замолкая, то снова ударяясь в рыдания. Наверное, ее судорожный плач был слышен во всем доме. Правда, в спальню никто не вошел и не попросил закрыть рот. Вот она и наслаждалась своей слабостью, как маленький ребенок, причитая на полную громкость. После, когда слез уже не осталось, она, сердитая, смотрела в одну точку перед собой, тихо проклиная Люка и его людей, держащих ее взаперти. В одиннадцать часов дверь в комнату открылась. Крис медленно подошел к столику, поставил на него поднос и, вежливо кивнув, удалился. Воздушные булочки, сливочное масло, сыр и кофе — это была ее любимая еда на завтрак, но сейчас она вызывала тошноту. Казалось, Люк помнит все ее предпочтения, начиная от цвета полотенец, заканчивая сортом сыра. Полина так и не притронулась к еде, лишь налила себе кофе, однако и его только пригубила. На душе было тяжело и неспокойно, хотелось, чтобы все быстрее закончилась, вне зависимости от того, что приготовил для нее Люк. Она готова была перенести все, что угодно, только не пытку ожиданием. Но Люк, видимо, придал этому виду казни приоритетное значение, желая неизвестностью довести Полину до сумасшествия.

Спустя полчаса в комнате показался Жак с двумя большими, подарочно упакованными, коробками. Он положил их на кровать, при этом ничего не объяснял, молчаливо выполняя указания. Полина подумала, что он уйдет, так и не произнеся ни слова, но ошиблась. Жак присел в кресло напротив, деловито намазал булочку маслом и положил на нее кусочек сыра.

— Вкусно, — сказал он, аппетитно жуя. — Но вредно. Вы объявили голодовку? — Он указал подбородком на нетронутую еду.

— Просто не хочу есть, — ответила она. — Жак, долго меня здесь будут держать?

— А вы как думаете? — усмехнулся он, поднявшись. — В три часа будет обед. Рождественский, торжественный. Будьте готовы к этому времени.

— Что в коробках?

— Подарок от мужа.

— У меня нет мужа! — крикнула ему вслед Полина, слыша, как он смеется за дверью. — Свинья убогая! — в сердцах бросила она. — Урод с мерзкой рожей!

Мысль, что она проведет сочельник не так, как хотела, вдали от Романа, заставила ее беззвучно заплакать. Наверное, он и родные сейчас с ума сходят, не зная, где она. Разумеется, Тоня расскажет им о Люке, но смогут ли они контролировать его и вычислить место, где ее держат? Почему-то в этом Полина сомневалась, ибо сложно будет взять верх над человеком, который так долго играл с ними, оставаясь вне подозрений. Люк, вероятнее всего, просчитал все до мелочей и если привез Полину в этот дом, значит, был уверен, что здесь ее не найдут.

Не зная, на ком излить злобу, она подбежала к фиолетовым коробкам, лежащим на кровати, и сбросила их на пол. На ковер выпали изящные туфли иссиня-черного цвета, она подхватила одну и с силой швырнула в стену, оставив вмятину на шелковистой поверхности. Каблук сломался и глухо отскочил в сторону. Следующим было платье, которое Полина с остервенением гоняла ногами по полу, после успокоилась и, красная от возбуждения, присела на кровать. Азарт так же быстро испарился, как и пришел. Полина с горечью осознала бессмысленность истерик, на которые никто не обращал внимания. Она подошла к двери и прислушалась к тишине в коридоре, попыталась открыть дверь, но та не поддалась. Расстроенная и испуганная, Полина бросилась к окну, намереваясь прыгнуть вниз, но передумала, понимая, что этим безрассудным поступком только покалечится и вряд ли сумеет убежать. Решив играть по правилам, которые диктовал Люк, она со вздохом присела за столик и тщательно накрасила лицо. После подняла платье с пола и оценила ущерб, который нанесла ему своей яростью. Плотная синяя ткань не была повреждена, лишь слегка измялась. Полина приложила его к себе, посмотрела в зеркало и, ощутив новый приступ отчаяния и злости, отбросила его в сторону, побежала в ванную и вымыла лицо. «Хрен тебе! — подумала она. — Буду некрасивой!»

В два часа за окнами послышался шум, говорящий о том, что где-то на территории усадьбы садится вертолет. Не было сомнений, кто именно прилетел в нем, оставалось только ждать указанного времени, когда она встретится лицом к лицу со своим главным врагом, которого до вчерашнего дня она считала обманутым, но безобидным бывшим мужем. Минутная стрелка приближалась к трем, Полина ждала, когда дверь откроется и в комнату войдет Люк, чтобы встретить его пощечиной, но и здесь он обыграл ее, послав наверх Жака. Руа был элегантен, как всегда, только галстук сменил на более яркий, праздничный.

— Вы не готовы, — сказал он, окинув взглядом ее вчерашнее платье, и, заметив лежащие на полу «подарки», задорно улыбнулся. — Как я и предполагал. Прошу вас, мадам Матуа, — Жак протянул руку.

Они прошли по коридору, спустились по лестнице и оказались в большой гостиной, в которой никого не было. Полина с любопытством оглядывалась по сторонам, пытаясь сосчитать, сколько еще людей находится в доме. В окно она увидела Криса, который медленно прогуливался перед входом, и больше никого, но тут же предположила, что охранников намного больше, чем ей кажется. В небольшой столовой она остановилась на пороге, заметив Люка, ожидающего ее появления у горящего камина. Внешний вид Полины оставил его недовольным, и это принесло ей неожиданное удовлетворение. Тем не менее она не посмела улыбнуться и не начала первой разговор, не зная, что сказать, хотя до этого отрепетировала целую речь, в которой выливала на Люка все свое презрение, обличала в убийстве брата и угрожала смертью в жестоких муках. Когда же Полина посмотрела ему в лицо, приготовленные слова куда-то исчезли, а губы словно заледенели. Люк подошел к ней и поцеловал. Полина немедленно отпрянула, однако он крепко схватил ее за плечи и не отпускал. Поцелуй прервал, но и не отстранялся, внимательно рассматривал ее лицо, наслаждаясь страхом в глазах.

— Здравствуй, — наконец, сказал Люк и указал рукой на сервированный для них стол.

Он отодвинул стул, помогая Полине присесть, сам устроился напротив и подал Жаку едва уловимый знак. Жак вышел из столовой и больше не появлялся, вместо него в комнату вплыл огромный Матье. Он вкатил перед собой столик, бросил на Полину короткий взгляд, значение которого она не поняла, и удалился. Матье был весьма интересным субъектом, в далеком прошлом, будучи худеньким и юрким, освоил профессии циркача и карманника, в недавнем, уже набрав вес и утратив былую квалификацию, стал одним из призеров чемпионата Европы по стрельбе из пневматического оружия. Вид его никак не ассоциировался с подобным мастерством, он казался неповоротливым, деревянным. Матье можно было назвать мясником, так как несложно представить его орудующим топором, или же булочником, если судить по добродушному взгляду и круглым щекам. Однако этот «бык» мог, не прилагая особых усилий, вынести дверь плечом, мог защитить босса, за что его очень ценили, как, разумеется, и за умение метко стрелять. Но сегодня он сменил амплуа, изображая официанта. Похоже, в доме не было прислуги, только люди из охраны Люка. Но еду, судя по ее виду, готовил профессионал, значит, беднягу держали в кухне или же блюда доставили сюда из ближайшего ресторана.