– Бео, мне нужно ехать.

– Прикажете подать повозку?

– Увы, нет. Сам же знаешь, что нельзя. Я образно...

Да если бы и не запрещалось передвижение на лошадях - я вовек не расплатился бы за стоимость здешних услуг. Бирдоссцы вкупе с повозкой нанесли бы смертельный удар моему скромному бюджету.

Входная дверь отворилась, вошел Фидл.

– А, Трэго, отлично выглядишь!

– Спасибо за сарказм. Я оценил.

– Я шучу. Скоро едешь?

– Да вот, собираюсь.

Трактирщик встрял:

– А позавтракать?

– Благодарю на добром слове, Бео, но в меня как-то ничего не лезет.

Как бы невзначай Фидл проронил:

– Не пойми меня неправильно, Трэго, но лучше бы ты поторопился...

– А в чем дело?
– насторожился я.

– Ну, скажем так, ты вчера кое-что учудил... Кое-что...

Я сосредоточился:

– Ну, смелее, говори давай, чего я там учудил?

Фидл снял шапку и закусил губу:

– Ну... В общем, ты вчера пообещал дочери бывшего мельника, что женишься на ней через три дня и наколдуешь для нее статую ее же самой, которую ты водрузишь в центр деревни.

От стыда и депрессии меня спасает тот факт, что через час меня здесь не будет, и все благополучно забудут обо мне.

– Это нестрашно. Той хорошенькой, да? Помню ее, она сама подошла ко мне познакомиться. Только имя ее позабыл...

– Так-то оно так, но все это ты сказал ее сестре...

В открытом окне появилась ехидная рожа Хомта:

– Ага, это были што двадцать килограмм чиштой радости. Отличный вкуш, колдунчик! Большому таланту мага - большую женщину!

– О, Боги...

– Да, но точно такое же ты пообещал сестре нашего сапожника.

Фидл покраснел. Говорить все это ему неловко и неохотно.

– Ну что теперь поделать...

– Ага-ага, но мой дружбан не упомянул, что штатую ты собирался лепить из того, по твоим словам, "чего у вас тут больше всего". Деваха подумала, что ты о нашей волшебной пшеничке, думала, торт в ее честь сделаешь или еще чего. А ты укажал на навозную кучу.

Что поделать? Все мы пьем. Провалиться сквозь землю мне не позволили две вещи: вытворял я дела и похуже и то, что тут, в принципе, все свои. Некритично.

– Думаю, они переживут и простят мне это.

– Это-то может быть... А вот...
– робко и тихо пролепетал Бео.

– Да чего уж, договаривай, - подначил я, ожидая еще одну порцию учиненного мной бедлама.

Бео отложил швабру и подошел к нам.

– Вчера вы устроили соревнования по бегу. Бурей решил взять реванш за какой-то случай.

– Да-да, помню, - со смехом подтвердил Сорли.
– Когда он тебя чуть не убил-то.

– Ну, а ты согласился. Хотя сам едва стоял на ногах. Первый круг вы пробежали почти наравне, но на втором, когда он стал вырываться вперед, ты что-то кинул ему под ноги, и Бурей улетел за дорогу.

– Ой.

– В канаву.

– Ой-ой.

Вмешался Фидл. Лицо его пылает цветом раскаленного металла.

– С помоями.

– О-о-о-й!

Дело пахнет тумаками. Время давать деру.

– Но все бы ничего, если бы...

Староста замолк.

– Ты считаешь, что мне есть что терять? Или будет что-то похуже содеянного?

– Да брось ты, дружище, там шам кужнец был виноват. Он шкажал, что отдаст швою Гилту при одном ушловии - когда его молот переломится пополам.

– О, нет...

– Ну ты и переломал. В щепки. Шделал его молот деревянным и ражбил. Да еще и к деве его полез! Как к швоей прям!

Я тяжко сглотнул.

– Ну, если разобраться, то Бурей и вправду сам виноват...

– Он, кштати, обещал жайти к тебе сегодня и потребовать новый инструмент либо починку штарого.

– Ни того, ни другого я выполнить не смогу. Все, все, мне пора, - заторопился я и полез в сумку за монетами.
– Держи, Бео, спасибо за все! Это за вчера и за сегодня.

Денег он не взял.

– Нет-нет. Я думаю, это лишнее. Ты и так нам отплатил сполна. Оставь. Удачной дороги, бел маг.

– Счастливо! Риндриг, всего тебе!
– я махнул им рукой и пошел к выходу.

На улице меня ждала двуколка, запряженная... Точнее, не запряженная, а...

– Что?! Это как понимать?

Между оглобель находятся...

– Как есть, так и понимай. Мои птенцы покажут, на что шпошобны, ты их, главное, до шмерти мне не жагоняй!

Я обратился к старосте, он все же был посерьезнее: