– Тот, кто станет тратить время на лечение амнезии, вместо того чтобы болтать с вами, просто сумасшедший, – сказал я.

– Ну что ж, это очень мило, – сказала она тем особым голосом с хрипотцой, который вызывал специфические ощущения в моем позвоночнике. – Но неужели вы пришли сюда, только чтобы сказать мне это, лейтенант?

– Нет, конечно. Я думал, мы могли бы немного потрепаться.

– Дружеский треп? – Ее губы скривились в насмешливой улыбке. – Это что-то новенькое для служителя Фемиды, не правда ли? Ведь вы сейчас на работе, лейтенант?

– Я был настроен официально, – честно признался я, – но.., вы смутили меня.

– Ладно, заходите, – пригласила она.

Я последовал за ней; сзади ее трикотажные брючки смотрелись еще более эффектно. Она села в одно из кресел, а я устроился напротив.

– Так что у вас, лейтенант? – небрежно спросила она.

Я рассказал ей о том, что узнал: под именем четы Смитов, очевидно, скрывалась Анжела Саммерс и ее дружок, Рикки Уиллис; они уехали рано утром, и найти их шансов мало – возможно, они сейчас в Мексике.

– Вам следовало бы разослать их словесный портрет и тому подобное, лейтенант, – сказала она. – Разве это не облегчит поиски?

– Я бы не стал тратить на это деньги, – ответил я. – Если они убили Марвина, куда они еще могли бы направиться, кроме Мексики?

– Вы думаете, это они убили его?

– Сейчас у меня нет других версий.

Она расслабилась в кресле, немного откинув голову назад, но ее глаза утратили мягкость и настороженно следили за мной.

– Однако вы не из-за этого пришли ко мне, не так ли? – спросила она.

– Конечно, – согласился я. – Считайте это профессиональным любопытством, но я надеялся, что вы могли бы посвятить меня в подоплеку дела.

– Вы хотите, чтобы я рассказала о Лин?

– Если это миссис Саммерс, то да.

– Лин – это ее имя, – сказала мисс Брент. – Но не забывайте: она моя клиентка.

– Ее интерес к делам дочери не вяжется с моим представлением о материнских чувствах. Или у меня устаревшие взгляды? – сказал я. – В чем тут дело?

Мисс Брент зажгла сигарету и секунд пять смотрела на меня, прежде чем ответить.

– Полагаю, это не повредит, – наконец произнесла она как бы про себя. – Лин – вдова, как вы, вероятно, знаете. Ее муж умер три года назад. Она была преданной женой, и с его кончиной что-то навсегда ушло из .ее жизни.

– Мой носовой платок совсем новый, – озабоченно сказал я. – Вы не возражаете, если мои слезы польются прямо на ковер?

– Если только мне не придется вплавь выбираться отсюда, – усмехнулась она. – Догадываюсь, что это звучит банально, и сожалею об этом, но это правда. Единственное, что у нее осталось, – это Анжела. Она следила за ребенком как ястреб, а за Анжелой всегда нужно было следить – это была дикарка! К шестнадцати годам ее вышвырнули из четырех лучших школ страны. Школа в Швейцарии была последней надеждой. Затем ее выгнали и оттуда.

– Итак, она вернулась домой, встретила Рикки Уиллиса и отправилась с ним неведомо куда, – сказал я.

– У Лин были планы относительно дочери, – спокойно продолжала мисс Брент. – Колледж, первый выход в свет. Такие же планы, как у других матерей. Только у Лин был другой масштаб. Высшее общество – сложный организм, лейтенант, но, имея состояние и престиж, Лин могла ввести Анжелу в любой дом. Она планировала ее выход в свет. Она представляла себе это так: год или два – это не имело значения – Анжела проведет в колледже. Потом она станет появляться в лучших домах как блистательная дочь миссис Джофри Саммерс, и начнется стремительное завоевание ею нью-йоркского высшего света. Кульминацией должен был стать ее брак с подходящим холостяком – английским аристократом или перспективным дипломатом.

– А все закончилось певцом из ночного клуба Гринвич-Виллидж, – подытожил я. – Могу понять миссис Джофри Саммерс, оказавшуюся у разбитого корыта, но все же официально установленный факт изнасилования – крайность, не правда ли?

Мисс Брент внезапно снова улыбнулась:

– Вы не понимаете морали богатых, лейтенант!

– Зовите меня Эл, – попросил я. – Знаете ли, дружба дороже любого клиента.

– Хорошо, Эл, – сказала она. – Меня зовут Илона, но мой клиент мне дороже всего.

– Итак, вы рассказывали мне о морали богатых, Илона, – напомнил я. – Для парня, не державшего в руках более тысячи баксов, это завораживающе интересно.

– Анжела владеет некоторой суммой, – продолжала Илона. – Что-то около трех миллионов долларов.

Но она не получит их до двадцати одного года. В данный момент она, как несовершеннолетняя, находится под опекой матери. Юридически и практически она имеет двести долларов в месяц, которые дает ей Лин, – и ничего больше. Лин в отчаянии, Эл. Это ее последний шанс. И если она им не воспользуется, то потеряет дочь. Поэтому она считает, что единственный способ заставить Анжелу прислушаться к голосу разума, – это как следует напугать ее. Чтобы она никогда больше не посмела даже спорить с матерью.