– Ты конечно же не знал, но замок фей – мое самое любимое место.

– В таком случае очень рад, что дети предложили мне остановиться там на пикник. – В его голосе прозвучала трогательная нежность, невольно заставившая Аннору приоткрыть глаза. Он смотрел прямо на нее, на губах застыла улыбка.

Аннора помолчала, прежде чем решиться на вопрос:

– Ты… ты не против?…

Николас покачал головой, прекрасно понимая, что она не договорила.

– Вовсе нет. Я люблю детей.

Джентльмен по вызову, которому нравятся дети! Поразительное явление. Есть о чем поразмыслить. Николас Д'Арси полон неожиданных сюрпризов, и у Анноры еще целый день, чтобы попробовать разгадать его загадку. Восхитительная перспектива! Правда, если она и в самом деле желает подольше удержать настоящего Ника, важно понять этого незнакомца.

«Должно быть, именно таким и бывает медовый месяц», – думала Аннора, усаживаясь на покрывале и наслаждаясь теплыми солнечными лучами, наблюдая за тем, как Николас бегает взад вперед по лужайке, пытаясь поймать ветер и запустить воздушного змея. Пока им не удалось достигнуть существенного прогресса в этом занятии, однако она вовсе не возражала против его попыток. Даже простое наблюдение за грациозными движениями босоногого Ника доставляло ей искреннюю радость. На нем были лишь сорочка и бриджи, выглядел он в этом далеком от утонченной элегантности наряде по-мальчишески задорно и свежо, с темными густыми волосами, свободно рассыпавшимися по плечам.

Когда Ник приблизился, Аннора предложила:

– Приспусти катушку, о нет, нет, не так сильно.

Воздушный змей поймал ветер и мгновение спустя уже реял в небесах. Ник ликующе посмотрел на нее, она улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на то, что достаточно одного лишь его взгляда, и ее пульс начинает учащенно биться.

Воздушный змей отклонился от курса и упал на землю. Николас поднял его и попытался запустить еще раз. Уже на второй попытке отчаялся добиться успеха и повалился на покрывало, исполненный достойного театральных подмостков мелодраматизма.

– Я сдаюсь! Здесь почти нет ветра.

На его лбу выступила испарина, Аннора закрыла глаза, стараясь сохранить в памяти образ настоящего Ника, с растрепанными волосами, в повседневной одежде.

– Что ты делаешь?

Она открыла глаза и обнаружила, что он игриво ей улыбается.

– Пытаюсь мысленно нарисовать твой портрет, хочу запомнить…

Он не дал ей договорить, приложил палец к ее губам.

– Не будем об этом говорить. – Ник придвинулся к Анноре, нежно целуя в губы. Привыкнет ли она когда-нибудь к его прикосновениям, этой буре чувств? «Не смей воспринимать это как должное», – предостерегала здравомыслящая половинка ее души. – Все это не настоящее, он вскоре тебя покинет». Но пока у нее есть время окунуться в бурный поток его чувственности, поцелуев, объятий, любви. Какие, однако, опасные слова!

Нет, это не любовь. Аннора не смела надеяться. Это красивая иллюзия, а совсем не медовый месяц, не начало совместной жизни, скорее конец привычной и удобной. Хотя все равно неплохо!

– Извини меня за то, что я сказала утром о прошлой ночи.

Ее слова, казалось, застали его врасплох.

– В самом деле? – Его глаза внезапно потемнели, словно вызывая к жизни полночь посреди солнечного дня.

– Да, я рада тому, что ты здесь.

Ну да, в конце ее удобной привычной жизни. Конечно, к тому времени, когда все закончится, он уже покинет поместье. И тогда присланный тетушкой экипаж увезет ее в Бэджер-Плейс к ужасному домашнему приему и кошмарному жениху, ожидающему ее последнего слова. Промозглый домик на севере или свобода в обмен на Хартшейвен.

– Я тоже рад, что здесь оказался, – тепло улыбнулся Николас и потянулся к Анноре, обнимая.

Внезапно мрачная тень скрыла черты ее лица, напоминая ему, что в ее жизни существует темная сторона. Он уже замечал это, наблюдая за ее общением с детьми. Как необычно! Совершенно очевидно, дети делали ее счастливой, да и она вела себя с ними просто замечательно, именно так, как он себе и представлял. И все же темнота незримо присутствовала посреди радужной идиллии.

Неожиданно Николас осознал, что искренне желает развеять эту тьму. Аннора была такой солнечной женщиной с зелеными глазами и волосами цвета дикого меда. Она не должна быть окружена тьмой. Он полагал, что вряд ли кто-то еще замечал в ней эту темноту. Аннора превосходно научилась ее скрывать, а окружающие обычно не видят изменений в человеке, с которым общаются каждый день, не склонны обращать внимание на то, о существовании чего не догадываются. Никому бы в голову не пришло искать темную сторону в Анноре Прайс-Эллис, леди, выглядевшей со стороны так, словно все у нее безоблачно. И лишь люди подобные ему хорошо понимали: реальная жизнь не всегда безоблачна. Вероятно, именно поэтому Николас видел то, что другим недоступно.

Он почувствовал возбуждение. Нику был известен лишь один способ развеять мрачные мысли. Возможно, если попытается еще раз, ему удастся выглядеть более увлеченным, скорее вовлеченным. Может быть, он сможет подарить ей маленькую частичку себя. Если она захочет почувствовать его душу, пусть будет так. Аннора неординарная женщина и может иметь неординарные желания.

По крайней мере, именно в этом он пытался себя убедить на пикнике в сельской глуши Западного Суссекса.

– Я прекрасно провел время, Аннора, – улыбнулся он. – Ты пробудила во мне деревенского мальчишку. Мои городские друзья были бы потрясены. Знаешь, чем еще можно заняться на пикнике? Это интересно!

Риторический вопрос. Он разделся и снял одежду с нее, обнял, накрыл собой, запечатывая губы своими, входя в нее. Он занимался с ней любовью неспешно, наслаждаясь и даря наслаждение, не зная лучшего способа обрести взаимное удовольствие. Со всей доступной ему нежной основательностью он обещал Анноре быть с ней до конца, не оставлять в одиночестве в этом путешествии к наслаждению.

Поддаваясь его напору, Аннора издала глухой стон. Николас отпустил внутренние ограничения и ощутил наконец подлинное наслаждение, медленную высокую волну, подхватившую их обоих, прежде чем бережно вынести на пустынный берег. Понимала это Аннора или нет, но Николас только что отдал ей все, что мог, подарил то, чем не удостаивал ни одну из своих многочисленных любовниц. По крайней мере, с тех пор как перебрался в Лондон. В этом заключался один из многочисленных секретов Лиги джентльменов для деликатных услуг – всеми средствами избегать любой эмоциональной привязанности. Как и в любом бизнесе, совместить деньги и чувства невозможно.