В каузальном теле пракамья проявляется во всей своей полноте. Эта сила выражает себя сначала в тонком, а затем в физическом теле. Но в физическом она первоначально не выражается в полном объеме. Чувства развиваются постепенно по мере эволюции мира. В конечном счете, у животных некоторых видов чувства достигают такого уровня выражения и интенсивности, что становятся пригодными для эволюции человека. Однако на человеческом уровне чувства некоторым образом притупляются в силу того, что люди затрачивают большее количество энергии на развитие разума и интеллектуальных способностей. Но этот несовершенный уровень проявления пракамьи в человеке не является окончательным этапом. С помощью йоги все силы пракамьи, развитые в тонком теле, могут быть проявлены и в физическом теле. Вот какого рода реализация пракамьи достигается в результате практики йоги.

Всевышнее Божественное бесконечно и всемогуще. Все силы, присущие Его природе, вездесущи по своему распространению и проявлению. Душа есть Бог, частица Божественного, заключенная в тонкое и материальное тело. Постепенно она раскрывает свои божественные силы. Органы чувств физического тела особенно сильно ограничены в своих функциях. И до тех пор, пока человек ограничен возможностями своего физического тела, он всегда будет превосходить животное лишь в интеллектуальном отношении. В том же, что касается интенсивности чувств и безошибочной работы ума, – другими словами, в том, что касается реализации пракамьи, силы самопроецирования, – животное превосходит человека. Именно пракамья есть то, что ученые называют инстинктом. На животном уровне интеллект достигает лишь незначительного развития, однако для жизни в этом мире необходимо обладать способностью, которая указывала бы, что необходимо сделать и от чего отказаться, в любой ситуации и по отношению к любому предмету. Инстинктивный ум животного позволяет это делать безошибочно. Ум человека ничего не решает, принимает решения его интеллект; ум лишь инструмент, регистрирующий поступающие извне впечатления. Все, что мы видим, слышим и чувствуем, приобретает форму впечатлений на уровне ума. Интеллект принимает эти впечатления или отвергает их, или использует для мыслительной деятельности. Интеллект животного не способен функционировать и принимать решения таким образом. Животное понимает и думает на уровне инстинктивного ума. Ум обладает любопытной способностью, он может мгновенно осознавать то, что происходит в другом уме. Он не рассуждает, а просто воспринимает то, что происходит в уме у кого-то другого. Он не рассуждает, а просто воспринимает то, что необходимо, выбирая правильное направление поведения и действия. Мы можем не видеть, что кто-то вошел в комнату, но все же быть уверены в том, что кто-то там прячется. И хотя, казалось бы, у нас нет повода для страха, тем не менее мы обеспокоены, как если бы существовала скрытая причина для опасения. Ваш друг еще не сказал ни слова, а вы уже можете догадаться, что он хочет сообщить. Можно привести множество подобных примеров. Все это – проявления определенных способностей ума, результат беспрепятственного действия одиннадцатого [153] чувства. Но мы настолько привыкли действовать при помощи интеллекта, что почти утратили другую свою силу, силу пракамьи. Если бы животное не обладало этой силой, оно не прожило бы и двух дней. Пракамья дает животному возможность отличать съедобное от несъедобного, врага от друга, опасность от безопасности. С помощью пракамьи собака, не понимая языка хозяина, воспринимает смысл его слов и угадывает его намерения. Пракамья позволяет лошади безошибочно узнавать дорогу, по которой она прошла хотя бы однажды. Все эти силы пракамьи принадлежат уму. Но даже в том, что касается пяти чувств, животное оставляет человека далеко позади. Кто из людей способен, как собака, пройти сотню миль по следу в поисках добычи, улавливая один-единственный запах из бесчисленного множества других? Кто из нас может видеть в темноте, как животное, и в состоянии различить едва уловимый звук, исходящий из какого-то укромного места? Одна английская газета утверждала, что телепатия, восприятие мыслей на расстоянии, есть функция ума. Животное обладает этой способностью, а человек – нет. Поэтому, развивая в себе телепатические способности, человек регрессирует, а не идет вперед в своем развитии. Такая логика вполне достойна недалекого англичана. Действительно, ради развития интеллекта человек пренебрегал полным развитием своих чувств, но это пошло ему на пользу, поскольку ему бы не удалось так быстро достичь столь высоких интеллектуальных способностей, если бы у него не было необходимости задействовать их. Но теперь, когда человеческий интеллект достиг зрелого состояния, люди снова должны вернуться к развитию в себе одиннадцатого чувства, что приведет к расширению знания, доступного интеллекту. В результате ум и интеллект достигнут полного расцвета своей культуры, превратясь в совершенные инструменты скрытого внутри нас Божественного. Развитие какой бы то ни было способности в человеке не может быть причиной его деградации, которая возможна только в том случае, если та или иная сила получает неправильное применение и несет на себе отпечаток дисгармонии. Сегодня множество очевидных признаков заставляет нас предположить, что пришло время снова проявиться одиннадцатому чувству, время, когда сила пракамьи начнет возрастать и развиваться.

Я вижу, что мой обращенный к стране призыв сбросить оковы прошлого с целью созидания новой жизни послужил причиной зарождения огромной волны гнева, страха и тревоги в умах многих людей, которые в прошлом видят только все хорошее и положительное, воспринимая его как безупречную основу современной жизни и богатейшую сокровищницу, хранящую ценности совершенной истины, всеобъемлющего знания и дхармы. Многие полагают, что все истинно индийское в Индии определяется ее стариной.

Тех, кто готов следовать по пути прогресса с верой, неизменно устремленной к Божественному и Его силе, кто преисполнен отваги и неуклонной решимости строить новое будущее, обвиняют в безрассудстве, свойственном неосмотрительной юности, вскормленной плодами западной культуры. Говорят, что содействие наступлению новой эры с помощью устранения старых форм жизни чревато большими опасностями и ведет к катастрофе. Если старое будет разрушено, что же останется от вечной религии Индии? Лучше уж придерживаться старого – этого неиссякаемого стремления к освобождению души, этой беспримерной убежденности в том, что проявленный мир есть иллюзия, этой непоколебимой стабильности и неизменности, составляющих единственное богатство Индии. На это я мог бы возразить, что трудно представить себе более плачевное положение, неизбежно ведущее к бедственному исходу, чем нынешнее положении Индии и особенно Бенгалии. И если сложившаяся ситуация в стране есть результат упрямой приверженности старому, то не так уж и страшно попытаться обрести что-то новое. Что лучше: пребывать в бездействии, полагаясь на прошлое, или, сбросив с себя его путы, встать на широкий путь независимой жизни? В числе противников нового есть много людей образованных, думающих и пользующихся всеобщим уважением. И я вовсе не намерен походя отметать их аргументы. Напротив, я бы хотел, чтобы они осознали значение противоположной точки зрения, скрытую в ней глубокую истину.

Вечное и старое – это не одно и то же. Вечное принадлежит всем временам и эпохам. Вечное это то, что лежит за пределами прошлого, настоящего и будущего и что сохраняет свою непрерывность, невзирая ни на какие перемены. Вечное это то, что мы осознаем как бессмертное в смертном. Мы не считаем дхарму и фундаментальное мышление Индии вечной дхармой и вечной истиной только потому, что они древние. Индийская мысль вечна, ибо она представляет собой самопознание, обретенное в результате реализации Духа. Индийская дхарма является вечной, ибо в основе ее лежит вечное знание. Старое есть лишь форма проявления вечного, приемлемая для определенной эпохи.

Абсолютное преобладание европейских идеалов среди образованной прослойки общества Индии в течение почти целого столетия лишило индийцев арийской просвещенности и арийского характера. Индийцы превратились в бессильную, зависимую, предрасположенную к бездействию нацию. Это тамасическое состояние остается сейчас преобладающим, и было бы полезно проследить истоки его возникновения. В XVIII веке Индия погрузилась в тамасическое невежество и отдалась на волю раджасических импульсов. В Индии родились тысячи людей с ярко выраженным асурическим складом характера, эгоистичных, безответственных, враждебно настроенных по отношению к своей стране, и создали благоприятные условия для ее порабощения. В это время английские купцы с далеких Британских островов приплыли к ее берегам, чтобы исполнить Божественное провидение. Отягощенная бременем содеянных грехов, Индия попала в руки иностранцев. Мир до сих пор с удивлением взирает на это чудо. За неимением какого-либо другого удовлетворительного объяснения, все превозносят до небес достоинства англичан. Действительно, англичане обладают многими достоинствами, иначе они не смогли бы стать величайшей победоносной нацией в мире. Но те, кто заявляет, что слабость и пороки индийцев вместе с превосходством и достоинством англичан есть единственная причина этого чуда, хотя и не столь далеки от истины, тем не менее пробуждают в людских умах определенные ложные идеи. Давайте же внимательно рассмотрим эту проблему, чтобы прийти к правильному заключению.

Завоевание Индии англичанами является беспрецедентным событием в мировой истории. Это утверждение не имело бы под собой почвы, если бы наша огромная страна была населена слабым и невежественным, бездарным и нецивилизованным народом. Но Индия – родина раджпутов, маратхов, сикхов, патанов, моголов и других великих народов. Бенгальцы с их острым умом, мыслители Южной Индии, политики-брамины Mахараштры – все они дети Матери Индии. Личности такого масштаба, как, например, одаренный государственный деятель Нана Фарнавис, генерал, признанный знаток военной науки Mадхаоджи Синдхи, такие могучие гении и государственные деятели, как Хайдер Али или Ранджит Сингх, встречались в любой провинции во времена британского завоевания. В XVIII веке индийцы не уступали любой другой нации в силе, мужестве или интеллекте. Индия XVIII века была храмом Сарасвати, сокровищницей Лакшми [154] и ареной игры Шакти. Тем не менее страна, на завоевание которой у могущественных мусульман с их постоянно возрастающей мощью ушла не одна сотня лет, эта страна, завоеванная ими с величайшими трудностями, которой они никогда не могли спокойно управлять, именно эта страна в течение каких-то пятидесяти лет охотно подчинилась власти незначительной горстки английских купцов и по прошествии всего ста лет погрузилась в инертный сон в тени их верховной империи. Вы можете сказать, что это явилось следствием недостатка единства. Мы допускаем, что недостаток единства действительно является одной из главных причин нашего несчастья, но в Индии даже и в прошлом никогда не было никакого единства. Единство отсутствовало во времена Махабхараты и во времена Чандрагупты или Ашоки. Не было единства и в период завоевания Индии мусульманами, а также и в XVIII веке. Недостаток единства не может быть единственной причиной подобного чуда. Если вы скажете, что причиной являются достоинства англичан, тогда я спрошу тех, кто знаком с историей той эпохи, осмелятся ли они заявить, что английские купцы того времени превосходили индийских по своим достоинствам и доблестям. Трудно удержаться от смеха, когда мы слышим, как кто-то говорит о выдающихся личных качествах этих воплощенных дьяволов, жестоких и могущественных, эгоистичных и алчных, – Клайва, Уоррена Хастингса и других – английских купцов-грабителей, которые, опустошая и завоевывая Индию, продемонстрировали всему миру не только примеры несравненной отваги, трудолюбия и достоинства, но и непревзойденного зла. Мужество, труд и гордость – это доблести асуров, их добродетели. Клайв и другие англичане также обладали ими. Но их пороки были ничуть не меньше, чем недостатки индийцев. Поэтому отнюдь не добродетели англичан совершили чудо.

Англичане и индийцы в равной степени отличались асурическим нравом. Это была битва не богов с асурами, а асуров против асуров. Какие непревзойденные качества западного асура увенчали успехом его силу, мужество и интеллект? И какие фатальные пороки индийского асура свели на нет его силу, мужество и интеллект? Ответ сводится к тому, что, хотя индийцы и не уступали англичанам по своим качествам, они не обладали никаким национальным чувством, в то время как англичане были наделены им в полной мере. Из этого не следует делать поспешный вывод, что англичане были патриотами и что патриотизм вдохновил их на успешное созидание огромной империи в Индии. Патриотизм и национальное самосознание – это две разные вещи. Патриот испытывает чувство восторга от служения Родине, он ощущает Родину повсюду, он смотрит на нее как на божество и на ее алтарь приносит, как жертвоприношение, все свои дела и свершения; его собственные, личные интересы отождествляются для него с интересами страны. Англичане XVIII века были лишены этого чувства, поскольку оно не могло жить постоянно в сердце западной материалистической нации. Англичане пришли в Индию не для блага своей страны, они пришли сюда, чтобы делать бизнес, делать деньги лично для себя. Вовсе не из любви к своей стране они грабили Индию – они делали это в своих собственных интересах. Тем не менее, не будучи патриотами, они несли с собой национальное чувство: они гордились тем, что их страна была самой лучшей; ее традиции и обычаи, религия, национальный характер, мораль, сила, мужество, интеллект, взгляды на жизнь и деятельность являли собой непревзойденное совершенство и были недостижимы для других. Они верили в то, что благо для их страны было и благом для них самих, слава страны – была их славой, процветание каждого соотечественника – их собственным процветанием. Вместо того, чтобы преследовать только свои личные цели, они предпочитали соблюдать интересы своей нации; каждый был обязан сражаться за честь, славу и процветание своей страны. Это была своеобразная религия героя – если потребуется, храбро погибнуть в битве. Такое чувство долга есть главный признак национального сознания. Патриотизм по своей природе имеет саттвический характер, в то время как национальное сознание – раджасический. Тот, кто способен погрузить свое собственное «я» в эго страны, является идеальным патриотом, а тот, кто возвеличивает эго страны и в то же время сохраняет в целости собственное «я», имеет чувство национального сознания. Индийцам той эпохи недоставало чувства национального сознания. Мы не хотим сказать, что они никогда не заботились о благе своей отчизны, но в случае даже незначительного конфликта между их личными интересами и интересами страны, они часто жертвовали интересами страны ради достижения собственных целей. На наш взгляд, отсутствие национального сознания было более существенным изъяном, чем отсутствие единства. Если бы полноценное чувство национального сознания распространилось тогда у нас повсеместно по всей стране, то могло бы реализоваться и единство даже в этой страдающей от раздробленности стране. Пустое повторение слов: «Мы хотим единства!» вовсе не приводит к реальному единству. Это была главная предпосылка завоевания Индии англичанами. Асуры воевали с асурами, и асуры, обладавшие национальным сознанием и единством, нанесли поражение асурам, равным им по всем остальным качествам, но лишенным национального сознания и единства. В соответствии с Божественным законом, побеждает в борьбе тот, кто силен и умеет драться, кто быстр и вынослив, первым достигнет цели. Высокие моральные качества или преимущества сами по себе не могут обеспечить победу в рукопашной борьбе или в состязании по бегу – для этого необходима соответствующая сила. Так, даже злобная и асурическая нация, обладающая национальным самосознанием, в состоянии создать могучую империю, в то время как из-за недостатка национального сознания достойные люди, наделенные высокими моральными качествами, теряли свою независимость, и в конечном счете их благородный характер и добродетели приходили в упадок.