Вода низверглась с неба настолько обильным потоком, что лунный свет скрылся в нём. Словно стена, он упал на Келси, сбив ее с ног и покатив по склону оврага, заливаясь ей в нос и в легкие. Но девушка спокойно покорилась течению, освободив свой разум от всего, кроме мысли о сне, и отдаваясь тьме, лежавшей где-то за пределами её сознания.

«Переселение, - поняла Келси.
– Настоящее Переселение. Я почти вижу его».

Она закрыла глаза и потеряла сознание.

К

оролева Мортмина стояла на балконе, осматривая свои владения. Она взяла за привычку приходить сюда, когда ей не спалось, что теперь происходило почти каждую ночь. За постоянный недосып приходилось платить рассеянностью. Как-то вечером она забыла подписать несколько приказов о казни, а на следующее утро на площади Резчиков собралась толпа и ждала… и ждала. Король Кадара пригласил её к себе с визитом, но она перепутала дату, в результате чего слуги пришли в смятение и были вынуждены доставать её вещи обратно из сумок. Однажды ночью, когда в её покои привели затребованного ей раба, оказалось, что она уже уснула. Это были мелочи, и от Берилла большинство из них не ускользало, но рано или поздно кто-нибудь ещё заметит их, и тогда не избежать проблем.

«Всё это из-за девчонки, только из-за неё».

Королева настолько сильно хотела взглянуть на неё, что ранее собрала своих генералов и вынесла на обсуждение нанесение официального визита в Тирлинг. Они редко отвергали её предложения, но это был именно тот случай, и, в конце концов, она признала их правоту. Инициатива с мирными переговорами стала бы проявлением слабости и не принесла бы никакой пользы: девчонка наверняка бы отказалась. Но даже если бы и согласилась, всё равно здесь таился риск. На данный момент Королева понимала, что девчонка была величиной неизвестной и совсем не походила на свою мать. Что ещё хуже, её Стражей руководил Булава, который был величиной более чем известной. Даже Дюкарт не хотел связываться с ним, пока у них не будет больше информации и преимущества, чем сейчас. Булава был ужасом во плоти, девчонка оставалась непонятной фигурой на доске, и оба этих человека сулили беду.

Королеве нравился этот балкон: он находился двумя этажами выше её покоев, на вершине одной из множества башен Дворца. Отсюда открывался превосходный обзор на множество миль во всех направлениях: через её обширную страну до Калле на востоке, Кадара на юге и Тирлинга на востоке. До того самого Тирлинга, который не доставлял ей неприятностей почти двадцать лет, но теперь всё было настолько плохо, будто она разбудила медведя в его логове. Груз от Торна прибудет завтра и послужит временной мерой, но не решит более глобальной проблемы. Если она позволит Тирлингу уклониться от уплаты дани, то будет лишь вопросом времени, когда остальные последуют его примеру.

Ситуация в Мортмине была не лучше. Королева правила своим государством железной рукой более века, но сейчас из-за нехватки новых рабов возникла новая внутренняя проблема – смута. Шпионы докладывали ей о тайных и всё более многочисленных собраниях мортских дворян. Командиры её армии не считали нужным таиться и высказывали своё неудовольствие всем, кто их слушал. Также сообщалось о возросшем уровне народных волнений в северных городах, особенно в Марш-Ситэ, где скопилось множество молодых радикалов, у большинства из которых за всю жизнь не было ни одного раба, но они чуяли свой шанс в распространении недовольства.

«Мне придётся вторгнуться в Тирлинг», - с беспокойством осознала Королева. Она перешла в юго-восточный угол балкона и бросила взгляд за пределы города на тёмную тень, покрывавшую просторы окрестностей Демина. Она провела мобилизацию армии несколько недель назад, но затем приостановила её выдвижение, нутром почувствовав неладное. Вторжение было более простым, но в то же время более рискованным решением, а Королеву не волновал неопределённый риск. Победа компенсировала бы все непредусмотренные последствия. Ей не нужно было больше земли. Она лишь хотела, чтобы всё стало как прежде, чтобы все соседние королевства платили ей дань и подчинялись ей. Если бы она была вынуждена начать серьёзные боевые действия, это бы затормозило все её планы и нарушило привычный ход вещей.

Но у неё больше не оставалось выбора. Слова Торна были явно недвусмысленны: девчонку не купишь. В ней проявлялись опасные черты характера её бабушки Арлы и даже чьи-то ещё.

«Кто же был её отцом?»

В какие-то дни Королеве казалось, что всё зависело от ответа на этот вопрос. Будучи, вероятно, наиболее эрудированным и опытным генетиком со времён Переселения, она признавала способность родословной к созданию изменений, резких или даже аномальных, из поколения в поколение. Элиссой и Регентом было легко манипулировать, ведь они не могли сбросить оковы своего тщеславия и недостатка сообразительности. Вряд ли была причина, по которой девчонка существенно бы отличалась от них, если только в её генную структуру не был введён совершенно иной штамм. Регент так и не раскрыл ей личность отца нынешней Королевы Тирлинга: следовало вытянуть из него все сведения много лет назад, но тогда это не казалось столь важным. Лишь теперь, после его исчезновения и появления помех для осуществления её планов, она осознала, что этот вопрос значил куда больше, чем всё остальное.

«А ведь я расслабилась», - внезапно поняла Красная Королева. Всё так долго было слишком хорошо… Но любому беспечному правителю грозит потеря уважения в результате каких-либо изменений, даже если они спровоцированы девятнадцатилетней девчонкой, которая уже давно должна быть мертва.

На тирской границе что-то происходило.

Женщина сузила глаза, пытаясь разобрать, что предстало её взору. Полночь миновала. Небо было чистым до самой границы, где две горы, Эллира и Уиллингэм, возвышались над лесом, и их покрытые снегом пики ясно виднелись в серебряном свете луны. Эти горы представляли собой полезные ориентиры. Королеве была рада знать, где точно начинается Тир, чтобы не спускать с него глаз на расстоянии.